Сталинские войны: от мировой войны до холодной, 1939–1953

Однако, после дружественных интонаций напряжённость в советско-германских отношениях стала нарастать. 31 августа Германия и Италия рассудили старый венгеро-румынский территориальный спор, присудив Трансильванию Венгрии, но гарантировали, что поддержат Румынию в территориальном споре с Болгарией. Москва рассердилась, что с ней не проконсультировались об этих решениях, которые означали, что Румыния находится под немецким влиянием. В сентябре немецкая военная миссия прибыла в страну. Позднее немецкие воинские части были введены в Финляндию. Знаковым также стало нападение Италии на Грецию (произошедшее 28 октября), распространившее европейскую войну на Балканы.

В директиве Молотову от 9 ноября 1940 года Сталин поставил цели для переговоров с Риббентропом и Гитлером. Молотов был проинструктирован выяснить, каковы намерения Германии и узнать, какая роль отводится Советскому Союзу в плане Гитлера. Поддержать советские интересы в отношении ряда международных вопросов, особенно о включении Болгарии в сферу влияния СССР, что Сталин отметил, как «наиболее важный вопрос переговоров».

Сталинские инструкции Молотову показывают, что он готовился к переговорам высокого уровня с Германией и считал партнёрство с Гитлером вполне возможным. Молотов прибыл в Берлин 12 ноября и начал выполнять сталинские инструкции. Но он не смог отстоять «своё лицо» в вопросе о новых сферах влияния, но сделал это в связи с делом о новом партнёрстве в немецком глобальном альянсе, в котором советской экспансии отводилось направление в сторону Индии и схватки с Британией. Сталина не заинтересовала такая аранжировка, и дело зашло в тупик. Молотов упорствовал в попытке заключить отдельное соглашение с Германией непосредственно, но без успеха. Последней каплей в разрыве между Молотовым и Риббентропом стала беседа 14 ноября:

«Вопрос, который интересует Советский Союз на Ближнем Востоке, заключается не только в Турции, но и в Болгарии… судьба Румынии и Венгрии также интересует Советский Союз, и не может быть несущественным его основное окружение. Дополнительно советское правительство интересуется рассмотрением положения Югославии… Греции… и Польши». /Молотов/

«…можно повторить снова и снова, что решающий вопрос, готов ли Советский Союз к сотрудничеству с нами в окончательной ликвидации Британской империи. Во всех других вопросах мы можем легко прийти к пониманию, если мы достигнем успеха в продлении наших отношений и в определении сфер влияния. Где сферы влияния будут расположены, будем дополнительно договариваться». /Риббентроп/

Согласно Якову Чадаеву, главному заместителю наркома, когда Молотов делал отчёт Политбюро о переговорах в Берлине, Сталин был убеждён, что Гитлер замышляет войну. Однако, формальный ответ на предложения Берлина был отрицательным. 25 ноября Молотов передал Шуленбургу меморандум с условиями советского согласия на присоединение к тройственному договору: 1)Вывод немецких войск из Финляндии; 2)Советско-болгарский пакт о взаимопомощи, включая размещение советских военных баз; 3)Признание советских «устремлений» в направлении Персидского залива; 4)Соглашение с Турцией о размещении советских военных баз на побережье Чёрного моря и 5)Японский отказ от прав на угольные и нефтяные концессии на Сахалине. Как прокомментировал Джон Эриксон: «Сталинский ответ… был тестом для гитлеровских намерений: советские условия вхождения в союз четырёх были таковы, что Гитлер мог получить свободу действий на западе только ценой полной победы в войне против Советского Союза». В ходе беседы Молотов проинформировал Шуленбурга, что новый советский посол в Германии Владимир Деканозов отбывает в Берлин на следующий день. Деканозов встретился с Гитлером 19 декабря. Немецкий диктатор сказал ему, что переговоры, которые начались с Молотовым, будут продолжены в официальной обстановке, но только по тем же вопросам. Но в действительности Гитлер уже готовился к войне. В предыдущий день, 18 декабря 1940 года, Гитлер выдал директиву на операцию Барбаросса – кодовое наименование для немецкого вторжения в Россию.

В декабре 1939 года Сталин, отвечая на поздравительную телеграмму Риббентропа всвязи с его 60-летием, выступил с драматическим публичным заявлением о прочности советско-немецкого альянса: «Дружба между народами Советского Союза и Германии, скреплённая кровью, имеет основание быть серьёзной и долгой». Годом позже, однако, два государства начали обратный отсчёт времени к началу войны.

Глава 3: «Великие иллюзии: Сталин и 22 июня 1941 года».