Сталинский 37-й. Лабиринты заговоров

21 мая 1935 года А.Х. Артузов (Фраучи) - кадровый чекист, швейцарец по происхождению - был переведен из ИНО НКВД заместителем начальника военной разведки (ГРУ) одессита С. Урицкого. Примечательно, что главой внешней разведки - Иностранного отдела Главного управления государственной безопасности, - в этот же день был назначен Абрам Слуцкий. Его первым заместителем стал Борис Берман, а вторым - их земляк Валерий Горожанин (Кудельский).

Такое явное преобладание в штатных назначениях этого периода лиц определенной национальности как в НКВД, так и в военных разведорганах, не может не бросаться в глаза. Оно свидетельствует о том, что Сталин не являлся юдофобом, но именно эта ярко выраженная «национальная особенность» механизма государственной безопасности станет прямой причиной дальнейшего хода событий. Но это станет ясно значительно позже.

А ранним утром 14 июня на одном из подмосковных полигонов, где были собраны образцы новых артиллерийских орудий, появилась большая группа людей. Впереди в кожаном пальто шел Ворошилов, чуть позади, в фуражке, летнем пальто и сапогах - Сталин. Рядом с ним, в темном реглане и шляпе, шагал Молотов и виднелась фуражка со звездочкой Орджоникидзе. По обеим сторонам и позади членов правительства шли военные и штатские.

Прибывшие остановились у стоявшего в ряду правофлангового орудия - универсальной пушки «К-25» завода «Красный путиловец», которую представлял конструктор Маханов. После его затянувшегося доклада подошли к пушке «Ф-22» Грабина. Конструктор перечислил тактико-технические показатели и отметил особенности, подчеркнув, что пушка способна уничтожить любой танк, находящийся на вооружении других армий.

Однако директору предприятия доклад показался неудачным и о второй грабинской пушке он начал рассказывать сам. Затем собравшиеся перешли к следующему изделию, а расстроенный и растерявшийся 34-летний Грабин остался у своей «желтенькой» 76-миллиметровки, тяжело переживая свою неудачу.

Следующий конструктор еще продолжал свой доклад, когда от общей группы отделился Сталин, направившись в сторону одиноко стоявшего конструктора. Он снова остановился у дощечки, на которой были перечислены характеристики пушки, и, внимательно прочтя их, стал задавать вопросы. Его интересовала дальность стрельбы, бронепробиваемость, подвижность, вес пушки и численность орудийного расчета, действие всех типов снарядов по цели и многое другое.

«Я, - писал в воспоминаниях генерал-полковник технических войск Грабин, - отвечал коротко и, как мне казалось, ясно… под конец Сталин сказал: «Красивая пушка, в нее можно влюбиться. Хорошо, что она мощная и легкая».

Решая вопросы обороны, Сталин с профессиональной осведомленностью и знанием дела вникал во все тонкости создаваемых видов военной техники и оружия. Это не было праздным интересом дилетанта. Он выступал в роли заказчика и твердо знал, что ему требуется.

После просмотра всех пушек и орудий направились в блиндаж, чтобы оттуда наблюдать стрельбу. Пушка Грабина не подвела конструктора, а с универсальным детищем Маханова пришлось повозиться… Внушительное громовое зрелище завершилось стрельбой орудий крупного калибра. Когда отгремел последний выстрел, Сталин произнес: «Все!» - и отошел от амбразуры. Выйдя из блиндажа, он негромко заговорил, словно рассуждая вслух: «Орудия все хорошие, но их надо иметь больше…»

Грабин и Маханов шли рядом с ним. Неожиданно остановившись, Сталин сказал конструкторам: «Познакомьтесь». Они ответили, что давно знакомы. «Я это знаю, - улыбаясь, сказал Сталин, - а вы при мне познакомьтесь».

«Маханов, - пишет Грабин, - взглянул на меня… и мы пожали друг другу руки. «Ну, вот и хорошо, что вы при мне познакомились, - сказал Сталин». Дружески обняв конструкторов за плечи, он снова подвел их к представленным на рассмотрение пушкам и предложил взаимно «покритиковать» образец конкурента. Маханов ничего критического в отношении пушки коллеги сказать не смог, а Грабин отметил, что «универсальная пушка имеет три органических недостатка», которые не устранимы без коренных переделок, и перечислил их. Выслушав мнения конструкторов, Сталин предложил: «А теперь покритикуйте свои пушки…»

Совещание в Кремле состоялось на следующий день. Его вел Молотов, сидевший на месте председателя, члены правительства расположились вдоль приставленного длинного стола. Пока шло обсуждение, Сталин некоторое время стоял у окна, а затем стал молча расхаживать по залу. Все выступавшие рекомендовали принять на вооружение универсальную пушку завода «Красный путиловец». Несколько раз он подошел к Грабину, негромко задавая вопросы. Заседание затянулось, и когда все выговорились, председательствовавший спросил, не желает ли кто еще высказаться.

«В зале, - пишет Грабин. - стало тихо. Сталин подошел к столу Молотова: «Я хочу сказать несколько слов…» Меня интересовало: что же он скажет по столь специфичному вопросу, который дебатируется уже несколько лет?