Сталинский 37-й. Лабиринты заговоров

Могло ли проще обстоять дело со значительно более сложным крестьянским вопросом? Жесткие методы коллективизации вызвали поток жалоб. В правительство посыпались письма, в которых высказывалось возмущение по поводу практики проведения политики раскулачивания. Однако на предостережения ЦК руководство республиканских, областных и районных центров реагировало пренебрежительно, доказывая правильность своих действий. С мест в Москву поступали победные рапорты.

Так, Б.П. Шеболдаев из Нижне-Волжского края сообщал: «Работа в крае протекает без всяких осложнений, при большом подъеме батрацко-бедняцких масс». Руководивший коллективизацией в Черноземном центре литовец Юозас Варейкис писал в «Правде»: «Раскулачивание идет при активном участии бедноты… Беднота большими группами ходит вместе с комиссиями и отбирает скот и имущество. По ночам по своей инициативе (курсив мой. - К. Р.) сторожат на дорогах при выезде из селения и задерживают убегающих кулаков».

В конце 1929 года в высших эшелонах преобладала уверенность, что коллективизация развивается успешно Регулируя этот процесс, 5 января 1930 года ЦК ВКП(б) принял постановление «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству». 21 января 1930 года в «Правде» и «Красной Звезде» появилась статья Сталина «К вопросу о политике ликвидации кулачества как класса».

Нельзя сказать, что эти темпы были чрезмерно завышены. В соответствии с постановлением коллективизацию на Северном Кавказе, Нижней и Средней Волге намечалось осуществить не позднее весны 1931 года, но в других районах ее намечалось завершить лишь осенью 1931 и даже весной 1932 года.

Однако темпы коллективизации продолжали нарастать вне зависимости от этого постановления. Если к концу 1929 года ее уровень составлял 7,6%, то к 20 января 1930 года он достиг 21,6%. Особенно высокие темпы коллективизации к концу января обеспечили: Косиор - 25% хозяйств на Украине, Хатаевич - 41% на Средней Волге, Шеболдаев - 67% на Нижней Волге.

Примечательно, что инициаторами волнений в деревне часто становились представительницы «слабого пола». Как отмечают А. Колпакиди и Е. Прудникова, 17 января 1930 года Острогожский окружком сообщал в обком Центрально-Черноземной области о «мятеже» женщин двух деревень: «Со сторон партийных представителей в связи с этим выступлением женщин были допущены невыдержанность и грубость (стрельба вверх, грубые ругательства и т. п.), которые могли вызвать восстание».

Кстати, крестьянок даже можно понять. Как указывалось выше, противники коллективизации уверяли, что «бабы» в колхозе будут общими. Впрочем, если крестьянин, возможно, мог бы расстаться ради новой жизни с «бабой», то поступиться живностью ему было тяжелее. Даже позитивно настроенные по отношению к колхозам крестьяне при записи в общее хозяйство не стали сдавать свой скот.

Крестьянин, особенно середняк, часто шел в колхоз, как в партизаны, - «как тот мужик, что перед походом Наполеона поджигал собственный дом», - и уничтожал все, даже птицу. Только в январе - феврале 1930 года было забито 14 миллионов голов крупного рогатого скота.

Тайный забой скота начался летом 1929 года. В последующие месяцы он приобрел немыслимый размах, достигая порой катастрофических размеров. Д. Бофф пишет: «Крестьянин стал набивать утробу мясом. Он резал коров, телят, свиней, лошадей - все».

Особенно организованное сопротивление возникало на окраинах. Из Карачаевской автономной области сообщали: «Прокурору республики. Копия Сталину. Микоян-Шахар объявлен на осадном положении. Весь Карачай охвачен восстанием… Военные действия продолжаются. «…» Облисполком и обком бездействуют. Прокуратура и суд закрыты. Ждем срочных указаний». В Казахстане отряды басмачей достигали нескольких тысяч человек - оружие получали из-за границы. Отряд Саметова к середине марта составлял 2-3 тысячи членов.

От протестов кулацкая деревня перешла к активному террору. Только на Украине в марте 1930 года был зарегистрирован 521 теракт, в Центрально-Черноземной области - 192, в том числе 25 убийств. В Западной Сибири за 9 месяцев 1930 года произошло более 1000 терактов, в числе которых 624 убийств и покушений, на Урале в январе - марте 260 терактов.

Весьма часто причиной волнений становилось не раскулачивание, а антирелигиозные акции местных властей. Они закрывали церкви и медресе, сбивали кресты и снимали с женщин чадру. То был результат «творчества» местных руководителей. Но Сталин начинал коллективизацию не для борьбы с религией и национальными предрассудками, и превращать коллективизацию в гражданскую войну в его планы не входило.

Он не намеревался загонять крестьян в колхозы силой. То, что процесс принял радикальный характер и превращался в политику волюнтаристских перегибов, не считавшуюся с объективными условиями, определялось психологией и мировоззрением партийных функционеров на местах. Это был результат практически неограниченной власти местных руководителей регионов, и ход коллективизации во многом зависел от их произвольных решений.