Сталинский 37-й. Лабиринты заговоров

Но и это было не все. На отстранении Тухачевского с поста настаивали командующий Белорусским военным округом А. Егоров, инспектор кавалерии РККА С. Буденный и начальник снабжения РККА П. Дыбенко. В письме, направленном 16 апреля 1928 года на имя Ворошилова, они потребовали заменить начальника Штаба лицом с « более высокими организаторскими способностями, а равно и с большим опытом боевой практической работы ». То есть Тухачевского обвиняли в некомпетентности и недостаточных деловых качествах.

Красных «генералов» поддержали 1-й заместитель Ворошилова И. Уншлихт, начальник ГУ РККА М. Левандовский и заместитель УВУЗ РККА Н. Кузьмин. Нарком не мог игнорировать эти настроения. И после беседы с Тухачевским 3 мая 1928 года Ворошилов подписал приказ об освобождении его от должности начальника Штаба и переводе командующим Ленинградским военным округом. Конечно, такой поворот судьбы серьезно задел самолюбие амбициозного человека, претендовавшего на лавры «полководца» и выдающейся личности.

Тухачевский уже привык к льстивой славе и не желал оставаться малозаметной фигурой. Как часто бывает, считая себя незаслуженно обиженным, он начал «фрондировать». Это выразилось в том, что он постоянно заводил критические разговоры с лицами, которым мог доверять. Он «стал искать связи с толмачевцами» - слушателями и преподавателями Курсов усовершенствования высшего политсостава при Военно-политической академии им. Толмачева.

Для этого появились причины. Терявшие свои перспективы, недовольные решением руководства армии и страны о введении в войсках единоначалия, политработники сформировали в это время белорусско-толмачевскую армейскую оппозицию, протестовавшую против такой меры.

По признанию самого Тухачевского, в этот период он вошел в контакт с начподивом 20-й стрелковой дивизии Семеном Марголиным, командиром 11-й стрелковой дивизии С.А. Туровским и командиром полка Зюком. Примечательно, что все трое были евреи.

Военные быстро нашли общий язык, и для объединения сил «обиженный» командующий округом договорился с ними «о связях и выявлении недовольных» военных. Они прятали свои замыслы, но пока в их планах не было ничего определенного. Лишь пустопорожняя болтовня в узком кругу, завершавшаяся ворчливым брюзжанием: «Все плохо! Плохо! Плохо!» Решающим шагом для соскальзывания на доску, ведущую в пропасть, для Тухачевского стал разговор с секретарем Президиума ЦИК СССР Енукидзе. Он состоялся зимой в начале 1929 года во время одной из сессий ЦИК.

Позже, 1 июня 1937 года, Тухачевский писал в показаниях: «Енукидзе, знавший меня с 1918 года и, видимо, слышавший о моем недовольстве своим положением и о том, что я фрондировал против руководства армии… говорил о том, что политика Сталина ведет к опасности разрыва смычки между рабочим классом и крестьянством, что правые предлагают более верный путь и что армия должна это особенно ясно понимать».

Рассказав Енукидзе о том, что он «установил связи с рядом командиров и политработников, не согласных с политикой партии», Тухачевский пообещал информировать его о своих дальнейших действиях. После этого он «стал прощупывать» преподавателя академии им. Толмачева Нижечка. И тот сообщил, «что он связан с рядом преподавателей, настроенных так же» оппозиционно, назвав в их числе К.И. Бочарова. (В момент ареста в 1937 году Бочаров будет занимать должность начальника кафедры академии.)

Однако в это время действия командующего округом по вербовке единомышленников еще не сложились в настоящий заговор. Похоже, что он еще не терял надежды снова выдвинуться и вернуть утраченное положение иным способом. 11 января 1930 года Тухачевский направил на имя Ворошилова докладную записку. В ней он развивал мысль, высказанную им в докладной записке еще в декабре 1927 года. Тогда он предлагал промышленности выпустить «в течение одного 1928 года 50-100 тысяч танков».

В новой докладной он в присущей ему псевдонаучной манере тяжелым и невразумительным слогом писал: «На основе учета новейших факторов техники и возможностей массового военно-технического производства, а также сдвигов, происшедших в деревне, количественного роста различных родов войск появятся новые пропорции, новые структурные изменения…»

Конечно, сложно понять: как на « основе учета новейших факторов техники…» и « сдвигов, происшедших в деревне » могут появиться « новые пропорции »… Бывший подпоручик пытался предстать в глазах окружавших в роли интеллектуала и таким вычурно-витиеватым языком, похожим на набор бессмысленных слов, он писал все свои «работы». Его стиль являл собой некую умопомрачительную смесь «французского с нижегородским».

Но не будем придираться к словам, ибо Тухачевский призывал: «Необходимо подойти к структуре РККА реконсктруктивно (курсив мой. - К. Р.), в полном соответствии с хозяйственными успехами» (?!)…