Сталинский 37-й. Лабиринты заговоров

Они требовали: «Нам нужен такой учебник СССР, где бы история Великороссии не отрывалась от других народов СССР».

Многонациональная страна, строящаяся на принципах братства народов, равноправия и дружбы, являлась исключением в атмосфере общих геополитических устремлений того времени. Когда значительную часть населения планеты составляли колониальные и порабощенные нации и проповедовался «звериный индивидуализм с его оправданием господства сильного над слабым и поэтому правом на эксплуатацию».

Сталин осознанно и оправданно подчеркивал решающее значение национального вопроса. На совещании колхозников Таджикистана и Туркмении 4 декабря 1935 года он пророчески сказал: «Очевидно, дело с хлопком у вас пойдет… Но есть, товарищи, еще одна вещь, более ценная, чем хлопок, - это дружба народов нашей страны… Пока эта дружба существует, народы нашей страны будут свободны и непобедимы. Никто не страшен нам, ни внутренние, ни внешние враги, пока эта дружба живет и здравствует ».

Именно это предупреждение Сталина игнорировали участники сговора в Беловежской Пуще. В описываемое время вопрос стоял иначе. Нигилизм и русофобия, активно культивируемые игравшими значительную роль в творческой среде евреями, получили резкое осуждение со стороны руководства страны. Правда, внешне это выглядело завуалированно. И одним из объектов критики формально стал русский «пролетарский поэт». 14 ноября 1936 года ЦК ВКП(б) принял постановление «О пьесе «Богатыри» Демьяна Бедного, представленной на сцене Камерного театра. Автора уличили в клевете на русское прошлое, а через два года исключили из партии и Союза писателей.

Позиция Сталина по возрождению национального, державного самосознания нашла живой отклик в душах ведущих русских писателей. Именно в тридцатые годы появились новые произведения, возвращавшие стране позитивное историческое самосознание, С.Н. Сергеева-Ценского и Новикова-Прибоя, посвященные русскому флоту; были созданы «Петр I» А. Толстого, «Дмитрий Донской» С. Бородина. Наряду с фильмами о периодах революции и Гражданской войны на киноэкраны страны вышли исторические ленты «Петр Первый», «Александр Невский», «Минин и Пожарский», «Суворов».

Конечно, у Сталина, как и у любого думающего человека, были свои интеллектуальные философские убеждения, симпатии и даже пристрастия. По мнению Е. Громова, «Сталин питал повышенный интерес к тем художественным произведениям, в которых серьезно, но без чрезмерной усложненности затрагивались бы социально-психологические проблемы».

Эстетические вкусы вождя в значительной степени совпадали со взглядами и симпатиями наиболее динамичной части советских людей, которым нравились произведения, затрагивающие «острые социально-психологические проблемы, типичные для реальной жизни».

Он любил сценическое искусство и, проявляя искреннюю заинтересованность к постановке классики, иногда сам делал предложения артистам и режиссерам еще в ходе рабочей подготовки спектаклей. В начале 1939 года в Большом театре, после длительного перерыва, была поставлена опера Михаила Глинки «Иван Сусанин». Накануне, на репетиции, Сталин увидел, что из оперы была исключена финальная сцена с хором «Славься». Его возмущение было неподдельным и категорическим: «Как же так, без «Славься»? Ведь на Руси тогда были князья, бояре, купцы, духовенство, миряне. Они все объединились в борьбе с поляками. Зачем же нарушать историческую правду? Не надо».

А.Т. Рыбин вспоминал, что Сталин не только заставил восстановить музыкальное произведение, но и «предложил, чтобы победители выезжали из ворот на конях», а побежденных шляхтичей, бросивших знамена к ногам победителей, порекомендовал поставить на колени. Реминисценцией этого в 1945 году стал символический апофеоз Парада Победы, когда знамена и штандарты поверженной немецкой армии пали к подножию Мавзолея.

Не понравилась вождю и сцена, в которой дочь Сусанина Антонина и его приемный сын Ваня слишком долго оплакивали на площади смерть отца. Он предложил сократить сцену: «Сталин признал, что это - тяжкое горе, но личное. В целом весь русский народ одержал победу. Следовательно, пусть ликует как победитель».

Сталин глубоко уважал и ценил русский народ, он выделял его среди других наций и поэтому высоко возносил русскую историю. Он прекрасно знал ее и перед войной сделал все, чтобы возвеличить в сознании людей героическое прошлое Руси. Но, имея широкую поддержку народа, он сам стал организатором и вдохновителем процесса строительства нового государства, нового общественного строя, новой жизни.

Это принесло ему всеобщее признание. С определенного периода он уже не воспринимался иначе, как вождь народа. Такая оценка его деятельности отвечала желаниям и настроениям широких масс. Народ нуждался в ярком лидере. Сталин хорошо понимал это, и в его лице эти массы получили действительно народного вождя.