Сталинский 37-й. Лабиринты заговоров

Будучи помощниками Тухачевского, еврей Якир и литовец Уборевич тоже блеснули «полководческим» даром лишь в подавлении тамбовского восстания Антонова. Дальнейшую военную карьеру они сделали благодаря тому, что лишь по году проучились в Академии генерального штаба Германии. Но Якир учился в 1927 году, а Уборевич в 1928 году, когда в военном искусстве еще не было даже концепции о стратегической значимости танков и самолетов, которые стали решающими инструментами новой войны. Могла ли эта учеба добави

ть опыт «полководцам»?

Военная слава не украсила ни литовца Путну, ни эстонца Корка. То, что они определенное время были военными атташе в различных странах: первый в Японии, Финляндии, Германии и вплоть до ареста в Великобритании, а второй – в Германии, не принесло им лавров. Как и украинцу Примакову. Бывший военный советник в Китае, атташе в Афганистане и Японии, позже он – лишь инспектор высших учебных заведений РККА.

Бывшие атташе, каратели крестьянских восстаний, начальники отделов кадров – вечные замы. Что могли дать стране в будущем эти «генералы печальной карьеры», комкоры и командармы высоких начальственных кабинетов?

Спустя девять месяцев после расстрела Тухачевского и его подельников, 12-13 марта 1938 года, состоялся последний московский процесс по делу об «антисоветском правотроцкистском центре». Он дополнил картину разветвленного заговора. На скамье подсудимых оказался 21 человек. В том числе: Бухарин, Рыков, Крестинский, Раковский, Икрамов, Розенгольц, Шарангович, Зеленский, Буланов, Ягода и другие.

На процессе вновь всплыла тема военной организации. Особенностью разгромленного заговора стало то, что он не вошел в стадию кульминации. Говоря об этом моменте на процессе, бывший заместитель наркома иностранных дел СССР Крестинский показал: «В конце ноября 1936 года... Тухачевский имел со мной взволнованный разговор. Он сказал: начались провалы. И нет никакого основания думать, что на тех арестах, которые произведены, дело остановится. Очевидно, пойдет дальнейший разгром троцкистов и правых. Снятие Ягоды из НКВД указывает на то, что тут не только недовольство его недостаточно активной работой в НКВД.

Очевидно, здесь политическое недоверие ему, Ягоде, как Ягоде не просто бывшему народному комиссару внутренних дел, а как активному правому, участнику объединенного центра, и может быть, до этого докопаются. А если докопаются до этого, докопаются и до военных, тогда придется ставить крест на выступлении.

Он делал выводы: ждать интервенции не приходится, надо действовать самим. Начинать самим – это трудно, это опасно, но зато шансы на успех имеются. Военная организация большая, подготовленная, и ему кажется, что надо действовать».

Организация действительно была большая. Как очевидно из выступления Сталина на Военном совете 2 июня, к этому времени было арестовано уже 200-300 ее участников. Весной 1937 года глава военного заговора встретился с гражданскими соучастниками замысла переворота. О намерениях Тухачевского на этом же процессе рассказывал и бывший нарком внешней и внутренней торговли еврей Розенгольц.

Он показал: «Момент, на котором я остановился, это совещание, которое было с Тухачевским. Оно было в конце марта. Крестинский на очной ставке внес поправку, что оно было в начале апреля (1937 г.), но это разногласие несущественное.

Было совещание с Тухачевским.

Вышинский: Где было это совещание?

Розенгольц: У меня на квартире.

Вышинский: У вас на квартире совещание с кем?

Розенгольц: С Тухачевским и Крестинским... На этом совещании Тухачевский сообщил, что он твердо рассчитывает на возможность переворота, и указывал срок, полагая, что до 15 мая, в первой половине мая, ему удастся этот военный переворот осуществить.

Вышинский

: В чем заключался план этого контрреволюционного выступления?

Розенгольц: Тут у Тухачевского был ряд вариантов. Один из вариантов, на который он наиболее сильно рассчитывал, – это возможность для группы военных, его сторонников, собраться у него на квартире под каким-нибудь предлогом, проникнуть в Кремль, захватить Кремлевскую телефонную станцию и убить руководителей партии и правительства.

Вышинский: Это был его план или был ваш общий план?

Розенгольц: Мы этот план его не обсуждали. Он просто сообщил нам его как один из вариантов, на который возлагал большие надежды... Тут же встал вопрос о террористическом акте в отношении Председателя Совнаркома Молотова.

Вышинский: Обвиняемый Крестинский, обсуждали вы вопрос о террористическом акте против Вячеслава Михайловича Молотова?

Крестинский

: Мы обсуждали вопрос иначе – в более

широком разрезе...

Вышинский: Против кого именно?

Крестинский: Имелись в виду Сталин, Молотов и Каганович...

Вышинский: Значит, Тухачевский заявил, что в первой половине мая он поднимет восстание?

Крестинский: Да, он это заявил.