«Сталинский питомец» — Николай Ежов

С либеральщиной, вредной для нашего государства, которая не диктуется никакими элементами гуманности, надо покончить. Тот, кто думает, что острый меч революции — ЧК, в связи с новой конституцией, притупляется, должен поглядеть на себя: не притупился ли он раньше времени. Люди доходят до смешного: «А могу ли я прикрикнуть на арестованного, если он этого достоин. А вдруг сорвется резкий тон моего с ним разговора, — допускается ли это при новой конституции?» Такие рассуждения неправильны. Это самая настоящая чепуха, так могут рассуждать только не чекисты.

Для меня совершенно непонятно, как это при прежнем тюремном режиме могли допускать такое поведение арестованных, как например И.Н. Смирнова. При допросе он ругал следователя, но вместо того, чтобы посадить Смирнова в карцер и продержать в нем 10 дней для того, чтобы он почувствовал свою неправду, чтобы, выйдя из карцера, с него сошло 10 потов, его оставляют в покое. Следователь должен был вести себя иначе и посадить арестованного на место. А у нас выходит так, что этот самой Смирнов объявляет голодовку, а его начинают кормить сахаром и яйцами. Такую «голодовку» может вытерпеть каждый.

Поэтому, товарищи, не думайте, что, в связи с новой конституцией надо будет проявлять какое-то особое отношение к арестованным. Наоборот, сейчас вопрос о борьбе с контрреволюцией стоит острее, если вы хотите сослужить службу новой конституции, то ваша главная задача заключается в том, чтобы всеми силами и возможностями охранять ее от всяких посягательств контрреволюции, с какой бы стороны они ни шли. В этом наша самая почетная задача.

Конечно, кое-что меняется. Меняется в том смысле, что наоборот, нашу работу мы должны поставить таким образом, чтобы она способствовала настоящему восстановлению ЧК, как разведывательного и розыскного органа.

Разве плохо будет, если вы так построите свою агентурную работу, что сумеете документировать виновность подсудимого и придти с этими документами в суд? Разве это будет противоречить конституции? Ничего подобного. Если и стоят перед нами острые задачи, то не в плоскости отклонений от чекистских норм, отклонений, которые в действительности имели место раньше, а, наоборот, в плоскости еще более серьезной и глубокой работы ЧК, как розыскного отдела по борьбе с контрреволюцией.

В связи с этим, мы создаем Тюремный отдел ГУГБ, переделываем тюрьмы, передаваемые в его ведение, т.к. многие из них придется переоборудовать, ликвидировать красные уголки, которые там есть. Изъять всякие фабрики по производству и т.д. Тюрьма должна быть тюрьмой, а перековку, так и быть, мы поручим тов. Берману. В тюрьмах же мы будем заковывать людей. Во всяком случае революция от этого не проиграет, а только выиграет.

О следственном отделе Вот, товарищи, то, что касается организационных вопросов. Я уже говорил, что это только начало дела. Я думаю, что через некоторое время нам придется вновь пересмотреть нашу организационную структуру. Сейчас мы не можем этого решить, т.к. с этим связана серьезная ломка, к которой мы еще не подготовлены. Я имею в виду, прежде всего, организационное обеспечение разворота нашей агентурной работы и создание настоящих агентурно-розыскных отделов.

Мне кажется, что для этого назрело время. Как это сделать? Надо отделить следствие от агентуры. Понятно, не может быть речи о передаче следствия куда-то на сторону. Я имею в виду организацию следственного отдела непосредственно в ГУГБ. На этот счет у меня имеется твердая точка зрения.

Некоторые товарищи выражали опасение, говоря, что нельзя оторвать следствие от агентуры, потому что обе эти отрасли работы крепко спаяны, что дело, недоработанное в агентуре, дорабатывается в следствии и наоборот. Все это, товарищи, чепуха, потому что, в конце концов, и агентура, и следствие будут в одном месте и никто разрывать их не будет. А делу мы этим здорово поможем.

Кроме всего прочего, давайте честно скажем, что у нас давным давно существует следственный отдел. Правда, он не называется Следственным отделом, но фактически он существует, хотя это нигде не записано. Разница в том, что это кустарный отдел. Этот кустарный отдел периодически возникал. Как только раскрывалось какое-нибудь дело, мы мобилизовывали многих оперативников и отдел создавался вновь.

Почему мы не организуем Следственный отдел сейчас? В настоящее время это было бы крайне серьезной ломкой аппарата. Когда я шел на реорганизацию аппарата, я был совершенно спокоен, так как все опасения, что в наших условиях всякая реорганизация является ущербом оперативной работе, безусловно не верны. Оперативная работа от этой реорганизации не пострадает. Но если приступить немедленно к выделению Следственного отдела, то это было бы уже коренной ломкой аппарата и в первое время это могло бы сильно отразиться на работе. Это дело требует серьезной подготовки.

Я не определяю срока, когда именно мы перейдем ко второй реорганизации; возможно, это будет через полгода, может быть, раньше, может быть, позже.