Сталинский сокол. Комдив

– Будешь хамить, сделаю дыру в кабине! Включи аэронавигационные огни, если хочешь жить! За линию фронта я тебя не пущу, придется прыгать, а когда вас поймают, то замордуют в НКВД. Думай быстрее, мне эта возня надоела.

Немного страшилок еще никому не вредило. Еще одна очередь из всего оружия сразу – и немец включил огни. До Москвы оставалось около пятисот километров, здесь была только небольшая облачность, и Олег решил идти к столице, чтобы сразу доставить трофей куда надо, топлива у него должно было хватить. Немец попался спокойный, вменяемый, не фанатик. Сказал, что его зовут Конрад и что он обер-лейтенант, а второго члена экипажа зовут Вальтер. Просил не отдавать его НКВД, Северов обещал, что замолвит словечко, но они должны вести себя разумно. Тем временем Ларин связался с дежурным зоны ПВО Москвы, объяснил ситуацию, Северову пришлось отвлечься от общения с немцем, назвать себя и разъяснить, что будет со всеми, кто его сейчас слышит, если они начнут тупить. Наконец ему дали курс на один из подмосковных аэродромов, куда они и посадили свою добычу и сели сами. Олег, как и обещал, разъяснил приехавшим сотрудникам разведки ситуацию, а немцам еще раз посоветовал вести себя разумно. Немецкий самолет сразу откатили на угол летного поля и взяли под усиленную охрану. Дальше началась обычная мутотень: взяли подписку о неразглашении, попытались вести пространные беседы за сохранение государственной тайны и нудно стращать карами за ее разглашение, потом помогли Олегу и Саше устроиться на ночлег. Неплохо поспав несколько часов и позавтракав, экипаж на заправленном самолете вылетел обратно.

Вернувшегося Северова ждала очередная новость: Гризодубова вновь уехала в Москву. Олега это нисколько не удивляло, мемуары Голованова он неплохо помнил, но помнил и то, что она возглавляла Антифашистский комитет советских женщин и входила в состав комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков. Помнил он и о ее роли в судьбе Королева, о почти пяти тысячах человек, восстановленных в правах при ее непосредственном участии. А здесь она была явно не на месте и ощущала это. Северов подумал, что Валентина Степановна может решать вопрос о своем переводе – промелькнула такая мысль у нее в одном разговоре, но он, по понятным причинам, переспрашивать ничего не стал.

А еще через день немцы подтянули резервы, и битва на Харьковской дуге разгорелась с новой силой. Противник не стал долбить советскую многослойную оборону на участке Донецк – Мариуполь – Таганрог, а усилил давление на южный фланг Харьковской дуги с одновременным ударом с противоположной стороны. На что рассчитывало руководство Третьего Рейха, понять было трудно. Даже если бы все сложилось для них удачно, то ничего, кроме затягивания неизбежного исхода, это бы не принесло. Ни о какой победе в войне речи быть не могло, но на что-то рассчитывали! И обреченностью это было еще не назвать. С другой стороны, а если бы нам в конце сорок первого сказали: все, ребята, сопротивление бесполезно, почему же вы не сдаетесь, – куда бы мы их послали? Во всем этом была какая-то бессмысленность, но, видимо, тот, кто платил и заказывал музыку, еще не был доволен результатом, а может, ситуация у заказчиков тоже вышла из-под контроля.

В это время немцы в котле сидели довольно тихо. Северо-Кавказский фронт был ликвидирован, Южный – переформирован. Южным фронтом командовал маршал Буденный. Его задача заключалась в укреплении обороны на достигнутых позициях на случай, если немцы найдут силы на попытку деблокады и подготовку к наступлению на юге Украины. Наступление должно было начаться после того, как завершится грандиозная битва на Харьковской дуге, которая по своим масштабам была не меньше, чем известная Северову битва на Курской дуге. Остальные части вошли во вновь сформированный Донской фронт, который объединял все силы, что образовывали кольцо вокруг окруженной вражеской группировки. Командовал им Малиновский, пока еще генерал-полковник. В Ставке прошло обсуждение дальнейших действий, предусматривающее два варианта развития событий: активные действия по уничтожению окруженного врага либо блокирование и выжидание, пока не сдадутся сами. Дальняя авиация по наводке фронтовой разведки уничтожила значительные запасы их топлива и боеприпасов, так что долго воевать окруженным было нечем. Да и толщина кольца была уже очень приличной – около ста километров в самой «тонкой» части. Так что окруженная группировка сидела тихо, ожидая помощи извне и обещанного снабжения по воздуху.