Стальная акула. Немецкая субмарина и ее команда в годы войны. 1939-1945

Чтобы изменить курс, суда конвоя снизили скорость, и субмарина быстро заняла новое место для атаки. Незадолго до 6:00 капитан снова объявил боевую тревогу, но тут на мостике появился инженер-механик с кофейником, от которого исходил восхитительный аромат горячего кофе.

– Хотите? – спросил он.

– О чем это вы? – спросил командир.

– Хотите кофе, господин капитан-лейтенант?

– Я бы выпил чашечку, – сказал Тайхман.

– Я объявил боевую тревогу, а не перерыв на обед, – в ярости произнес командир.

Но Тайхман все-таки получил свой кофе. Ланген молча налил чашку и протянул ему. Потом он исчез. Снизу раздался его голос:

– Командиру! Лодка к бою готова.

Тем временем море разыгралось. На коротких волнах заплясали белые барашки; ветер дул в нос лодке. Бинокли передних сигнальщиков стало заливать водой, и их приходилось передавать в рубку, чтобы там их протирали. Опасность быть обнаруженными сразу же возросла, ибо сигнальщики на военных кораблях, сопровождавших конвой, стояли в укрытии – стекла их биноклей были сухими и чистыми.

Пока были видны только эсминец и три корвета. Корветы шли во главе конвоя. Эсминец ходил вокруг него кругами, словно овчарка, пасущая стадо.

Субмарина взяла курс на конвой.

– Нельзя подходить слишком близко, – сказал командир старпому. – Светает очень быстро.

– Так точно, господин капитан-лейтенант.

– Эй, вы там, наверху, если хотите горячего кофе, то поторопитесь, – крикнул снизу Ланген.

– Это что еще за «эй»? Вы можете кричать «эй» своей теще. За четыре года службы на этой лодке я не встречал еще более штатского человека, чем вы. Эдак вы еще начнете обращаться ко мне «йо-хо», когда захотите что-нибудь спросить! – прокричал командир в рубку.

Впрочем, он только делал вид, что сердится; невозмутимость Лангена поразила даже его.

– Я обращался не к вам одному, господин капитан-лейтенант. Если вы не хотите кофе, мы его сами выпьем.

И снова им не удалось сделать залп. Суда конвоя прибавили скорость, а к тому времени, когда в торпедный аппарат срельбы были внесены поправки, пеленг цели превысил 140 градусов, и ее удаление возросло.

– Отбой боевой тревоги. Подойдем снова и ударим в подводном положении, – сказал командир.

– Так точно, господин капитан-лейтенант, – ответил старпом.

Никто уже больше не ругался. Возбуждение от предстоящего боя прошло – люди испытывали разочарование, усталость и опустошенность. Нервы их были напряжены до предела.

Когда часы показывали несколько минут десятого, лодка погрузилась.

Инженер-механик правильно распределил балласт и опустился на перископную глубину. Скорость, с которой он это сделал, поразила командира. И тут они услышали шум корабельных винтов, который быстро приближался. Подлодка располагалась точно по курсу конвоя.

Сначала над ними прошли корветы – слышно было, как на высокой ноте жужжат их быстрые винты. Потом послышалось громыхание сухогрузов. Их винты вращались медленнее и не всегда равномерно; тон был на октаву ниже, чем у корветов. Но не успели они пройти, как Лютке выстрелил.

Включили секундомеры. К каждому из них были прикованы десятки глаз. Тот, кто не мог видеть секундомер, тихонько считал. На 52-й секунде один за другим раздалось четыре взрыва. Подводники переглянулись и кивнули, словно говоря: «Да, Лютке знает свое дело».

Суда конвоя получили попадания.

– Они там, наверное, с ума сходят, – усмехнулся Ланген.

– Вы бы тоже сошли, – произнес Тайхман.

– Что там такое? – крикнул из рубки Лютке.

Ланген прокричал в ответ:

– Ну а теперь будете кофе? Он еще не остыл.

– Что-что?

– Кофе хотите?

– Слушайте, Ланген, вы меня достали со своим дурацким кофе.

– Я обращался к рулевому, господин капитан-лейтенант.

Лютке прорычал что-то, но никто не понял, что именно. Потом он спросил:

– На какой мы сейчас глубине, Ланген?

– На какой надо.

– Что?

– На какой надо, господин капитан-лейтенант. На перископной.

И он был прав. На море поднялась волна, но глубина была такой, какую и требовал командир, – 7 морских саженей. Как он ни старался, придраться было не к чему.

– Будьте внимательнее, Ланген. Я на минутку спущусь вниз. Собираюсь поднырнуть под конвой.

– Я всегда внимателен, господин капитан-лейтенант.

Винты сухогрузов вращались, как будто ничего не произошло, – ни медленнее, ни быстрее. Но шум их стал громче. То тут, то там раздавался треск ломающихся переборок. Акустик доложил, что слышит звуки тонущих кораблей.

– Глубина 30 метров. Убрать перископы, – приказал командир и покинул рубку, где остался один рулевой.