Стальная акула. Немецкая субмарина и ее команда в годы войны. 1939-1945

Некоторые моряки, особенно старшего возраста, были вне себя от ярости. Они не понимали офицеров и не разделяли их циничной бравады. В самом разгаре подготовки к последней битве кого-то вырвало. Матросы услыхали всплеск – на пол в каюте акустика что-то лилось. И они увидели, кого это рвало. Они смотрели со смешанным чувством отвращения и удовлетворения. Луч фонарика не гас. В нем был виден старпом, и, пока он не закончил блевать, луч освещал его. Тогда Тайхман выбил фонарик из рук того, кто выставил старпома на посмешище. Старший квартирмейстер надел наушники.

– Подготовить секретные документы к уничтожению. Открыть шкафы с провизией. Можете есть все, что захотите, – приказал командир. Но шкафы так и остались закрытыми – есть никто не хотел. Кто-то издал злобный смешок. Это был тот же самый матрос – дизелист, – который направил луч фонаря на блюющего старпома. Тайхман возненавидел его.

– Давайте хотя бы откроем их.

– И снова Тайхман! Вечно этот Тайхман! – засмеялся Ланген.

– Бедная птичка никак не наестся.

Вновь раздался мерзкий смешок.

– Если шкафы не будут открыты сию же секунду, вы у меня попляшете, – заявил Тайхман, и по его тону все поняли, что он не остановится ни перед чем.

– Ключи у старшего квартирмейстера.

Тайхман пошел в рубку акустика, взял ключи и открыл шкафы с провизией. Он вытащил из одного банку с яблочным пюре и спросил:

– Эй, у кого-нибудь есть консервный нож?

И тут рядом с лодкой разорвалось несколько глубинных бомб. Им показалось, что субмарину развернуло. Банки посыпались на пол и покатились под ногами моряков, стуча по настилу, словно по нему прошлась целая рота в подбитых гвоздями сапогах. Все закричали от ужаса и стали яростно ругаться – все громче и громче, все распаляясь и распаляясь, словно могли убить своих врагов этой руганью. Дизелист с фонариком раз десять проревел:

– Ну что же этот ублюдок ничего не ест?

Тайхман ничего не мог сделать. Он злился на себя за то, что во время взрыва выронил банку с яблочным пюре. Или, по крайней мере, пытался убедить себя в том, что злится только из-за этого.

– Всем молчать! – приказал командир. Когда воцарилась тишина и слышен стал только луч гидролокатора, стучавший то здесь, то там, он спросил: – Ну как, Тайхман, вкусно?

– В шахте перископа завалялось несколько банок с персиками, – сказал инженер-механик.

– Теперь уж придется ждать до конца боя, – произнес командир. – Мы всплываем.

Ланген медленно и осторожно продул балластные цистерны, чередуя их. Лодка медленно поднималась.

– Сначала я осмотрюсь, – сказал Лютке и добавил: – Если это возможно.

– Я подниму ее на перископную глубину, господин капитан-лейтенант, – произнес Ланген.

– Давайте побыстрее.

Они были уже на глубине 40 морских саженей. Чем ближе к поверхности, тем легче было кораблям противника нацеливать свои удары. Глаза всех, кто находился в центральном посту, были прикованы к стрелке глубиномера. Она передвигалась скачками и дрожала после каждого скачка. Время от времени рука первого лейтенанта, державшего фонарь, тоже начинала дрожать; тогда Ланген стучал по стеклу, и стрелка прыгала на другое деление. Моряки, открыв рты, смотрели на него. Они дышали громко и почти в унисон, словно делали вдохи и выдохи по команде. Один из моряков поскользнулся и упал. Другие грубо выругались, но тут же их глаза снова уставились в треснувшее запотевшее стекло глубиномера. Стрелка медленно, медленно передвигалась. И тут их стал терзать страх.

Первой частью чуда было то, что над головой стало тихо. Экипаж понял это только после того, как командир запросил пеленг и получил ответ:

– Противник не двигается.

– Но я слышу шум винтов, – ответил командир.

– Да, господин капитан-лейтенант, но пеленг не изменился.

– Не может же он стоять на месте с включенными двигателями, – заявил Ланген.

– Прекрасно может, – возразил командир, – вы об этом ничего не знаете.

– Одно из двух – либо эти парни нас достанут, – послышалось дребезжание Петерсена, – либо не достанут вообще.

– Если бы давали медали за шутки, вы бы непременно получили, – съязвил Лютке.

– Благодарю вас, господин капитан-лейтенант.

Когда лодка поднялась до глубины 20 морских саженей, стало понятно, куда делся противник. Лодка раскачивалась – слабо, на первый взгляд почти незаметно.

Командир спросил инженера-механика:

– Ланген, вы ничего не чувствуете?

На глубине 27 метров – это заметили все – лодка медленно раскачивалась из стороны в сторону.

– Больше не поднимайтесь. Постарайтесь удержать лодку на этой глубине. Может быть, там шторм. Когда стемнеет, всплывем.

– Слушаюсь, господин капитан-лейтенант.

Атмосфера в лодке неуловимо изменилась, но никто не мог понять, как это произошло. Казалось, люди снова вернулись к жизни, сбросив застывшие маски и обретя надежду. Безо всякой команды моряки собрали с пола консервные банки и поставили их на полки в шкафах. Тайхман запер их и отдал ключи старшему квартирмейстеру.