Стальная корона. Хроники земли Фимбульветер

– Мне надо будет пройтись по городу. А ты в ратуше посиди. Если кто-то придет, объясняй, что прием посетителей завтра с утра, записывай, что кому конкретно надо, заодно хроники посмотри, как в них фиксируют события, в каком порядке тома должны стоять на полке.

– А вечером драться учиться будем?

– Да. Стоп. Рик! Тебя ж в твоем приюте уже с собаками ищут! Не ночевал, сейчас неизвестно где…

– Не ищут, – спокойно ответил сирота. – У нас вообще не ищут. Даже когда я от хозяев сбегал, а они в приют сообщали. На базаре – да, покрутишься пару дней, а потом торговые спрашивать начинают: кто, чей, откуда. Стражникам сдают. Говорят, если на Пятке укрыться, так вовсе никто никогда не найдет. Только я туда не хочу, там воровать надо. А вообще тетка Гудрун собиралась сегодня пойти сказать, что я у вас жить буду. Если хесса Хельга разрешит.

В голосе рыжего звучала искренняя надежда.

Говорят, что приют Благого Берне один во всей земле Фимбульветер. В большом количестве подобные заведения просто не нужны. Очень редко случается так, что ребенок остается совсем один. О потерявшем родителей маленьком вурде всегда позаботится кто-нибудь из многочисленной родни или хотя бы членов клана, о сироте из мастеровых – гильдия. Оле Свана, чья семья погибла, когда тому было двенадцать лет, вырастил и воспитал отряд городской стражи. В приют попадают только дети, подкинутые на его крыльцо. Никому не нужные. Те, от кого отреклись. Предали. Недаром Герда даже узнавать ничего не хотела о людях, которые могли бы оказаться ее семьей.

Сирот из приюта никто не защищает, им никто не помогает. У них даже фамилий собственных нет. Будущего в большинстве случаев тоже.

***

Закончив служебные дела в городе, я все же отправился на окраину, к Благому Берне.

Хесса Килль, попечительница сирот, похоже, отчаянно боялась сквозняков – все окна в доме были наглухо закрыты и законопачены. Духота стояла страшная. Да и сама почтенная дама была под стать здешней атмосфере. Худощавая, черноволосая, с постной гладкой прической (вот уж точно Кочерга!), прямо сочилась благостью, показным смирением и жалостью ко всему живому. Рика она вроде как хвалила, но стоило вслушаться и задуматься, получались сплошные гадости. И дерзкий он, и ленивый, и лживый, и неблагодарный. Я слушал и все сильнее хотел лично попросить Хельгу разрешить мелкому остаться у нас. А еще безумно мечтал вымыть лицо холодной водой.

Когда выходил на улицу по идеально чистым коридорам приюта, ощущение было, будто выбираюсь с городской помойки.

Рик ждал в ратуше.

– Все спокойно?

– Ага! – кивнул ученик. – Только я днем обедать выходил.

– К Гудрун?

– Не, тетка Гудрун меня звала, только что я вас объедать буду? На базаре потолкался, одному барыге корзины поднести помог, он мне монету дал. В обжорном ряду во как подкрепился!

– Ри… Хрёдерик, тебе в конце недели начислят жалованье. С барыгами больше не связывайся. Просто отдавай часть денег Гудрун на хозяйство, мы все так делаем. И она будет счастлива, если кто-то станет регулярно являться к обеду.

– А вы все что? – недоверчиво шмыгнул носом рыжий.

– Герда берет всякую снедь в оранжерею, у них принято днем пить барк всем вместе. Оле и Хельге часто некогда. А я просто не хочу.

– Оно и видно, – тихо буркнул непочтительный ученик и тут же во весь голос объявил: – А тебя какой-то мужик искал. Я ему сказал, что день неприемный, а он: «Мне лично Ларс Къоль нужен». Я ему велел, чтоб завтра приходил, может, ты будешь.

– Что за мужик? Ты имя его спросил?

– Даже записал! – Рик гордо помахал несколько помятым листком. – Сейчас… Хегли… Секъяр.

***

Счастливый человек Рик. Для него Хегли Секъяр – всего лишь какой-то мужик, и задаваться мыслью, за каким тиллом канцлер королевства покинул двор и столицу, приехал в университетский город и разыскивает хрониста, ему незачем. И можно просто корчить недоуменные рожицы из-за спинки кресла, в котором сидит, закинув ногу на ногу, и морозит все вокруг стылым змеиным взглядом презревший указания моего ученика прийти завтра и заявившийся сегодня один из самых могущественных людей земли Фимбульветер.

Некоторые боятся Хельгу, другие считают Оле Свана чуть ли не городским чудовищем, иным достаточно для впадения в ступор одного упоминания имени Орма, командора ордена Багряного Дода, но это они просто не общались с Хегли Секъяром. Сейчас он уже не вызывает у меня такого страха, а вот полтора года назад, после первого знакомства и допроса в столичной тюрьме Арахене… У-у-у, век бы хессира канцлера не видать.

Длинные ухоженные пальцы выбили по крышке стола сложную дробь.

– Итак, – произнес Хегли Секъяр, и вновь мне показалось, что сейчас он ткнет меня носом в белесую морду вареной рыбины, на примере показывая, что может сделать крутой кипяток с глазами. – Что ты знаешь о стальной короне Хлодвига Великого?

С трудом удержавшись от того, чтобы огрызнуться: «Я ее не брал!», постарался честно припомнить.