Стальной десерт

– А почему не пришел и не признался? Ведь знал, что мы рано или поздно все равно узнаем.

– А зачем? – Антон еще раз вытер ладони о брюки, потом пригладил вьющиеся непослушные волосы. – Лучше поздно, чем рано. Верно? Чего ради я буду облегчать вам вашу работу? Я в тюрьму не тороплюсь.

– Так ты признаешься в убийстве?

– Нет. – Парень покачал головой.

Он чуть отклонился назад, сунул руку между скамейкой и стеной гаража, достал новую бутылку пива. Антон одним движением свинтил с нее крышку и приложился губами к горлышку. Его глоток потянул на три четверти содержимого емкости.

Юноша громко рыгнул и сказал:

– Эту бутылку действительно привез я. Не в подарок папику, а просто так. К столу. Подарок я ему так и не отдал, о чем уже говорил вам. Мы поругались. А коньяк я ему оставил, но никаких препаратов в него не сыпал, ничего не добавлял. Хотя вам-то все равно. Верно? Я ведь не сумею ничего доказать. Так что можете заковывать меня в наручники и везти, куда хотите. Но я вынужден буду позвать адвоката. Иначе никак.

– Это справедливо, – заметил Лев Иванович.

Антон снова приложился к бутылке. Потом он закинул в рот горсточку сухариков, а остатки, как и прежде, бросил птицам.

– Почему ты в прошлый раз не рассказал мне о том, что сделал отец с твоей невестой? – спросил Гуров.

Полковник невольно споткнулся на слове «отец», но молодой человек этого не заметил.

Прежде чем ответить, Антон долго и сосредоточенно сопел. Полковник буквально физически ощущал, как внутри его собеседника бурлит нарастающая злоба, но, к великому сожалению, не находит выхода.

Антон относился к той категории людей, которые старались не расплескивать свою боль, носили ее в себе. Они считали себя мучениками. Хотя, по мнению Гурова, это больше смахивало на садомазохизм.

– Во-первых, потому, что вы не спрашивали. А во-вторых, это элементарно не ваше дело. История давняя. Она не касается никого, кроме меня, папика и той девушки. – Антон намеренно не стал произносить имя своей бывшей невесты.

Тем самым он подчеркнуто дал понять Гурову, что с некоторых пор она для него просто «та девушка». Никак не больше.

– Мы разобрались с этой бедой и похоронили ее. Я не хочу ничего ворошить. Ответов на вопросы по этой теме не будет. Не рассчитывайте.

– Как скажешь, – согласился сыщик. – Я и не собирался ничего ворошить, хотел только знать, стала ли та история причиной таких вот сложных отношений с отцом.

– Да не было у нас никаких отношений, – заявил Антон, презрительно скривился и глотнул пива. – Каждый из нас жил сам по себе. Поначалу мне было обидно, конечно. У всех есть отцы, а у меня? Сам черт не разберет. Странное ощущение. Но потом я привык. Это стало как бы нормой. А сейчас и подавно. Папик преставился не по своей воле и тоже стал частью истории. Я не оглядываюсь в прошлое.

– Как-то быстро он стал для тебя прошлым.

– А чего тянуть? – заявил молодой человек. – На то оно и прошлое. Вон стоят те шесть бутылок, которые я уже выпил. Они ведь тоже остались в прошлом. Чего о них вспоминать? А через минуту и седьмая уйдет туда же. Там остается каждая секунда, прожитая нами. Вы со мной не согласны?

Гуров не стал отвечать на этот вопрос. Он понимал, что Антон не нуждается в этом. Он жил так, как привык. Уже двадцать два года. Никто не смог бы перестроить его мышление. Антон не позволил бы.

Молодой человек в полном молчании допил пиво. Седьмая бутылка приземлилась на землю рядом с предыдущими шестью.

Парень снова протянул Гурову руки и полюбопытствовал:

– Будете одевать браслеты?

– Не буду. Но по подозрению в убийстве задержать тебя придется.

– Ясен пень. Задерживайте. – Антон поднялся со скамейки и отряхнул брюки от крошек. – Но обвинить меня вы можете только в убийстве дяди Олега. А папика я вообще никаким боком! Меня на тот момент даже в доме не было.

– Это тоже еще надо доказать, – сдержанно ответил полковник, тоже встал и коротко взмахнул рукой.

Повинуясь сигналу Гурова, от торца дома отлепился крупногабаритный участковый и зашагал в их направлении.

– Проводите молодого человека в гостиную, – распорядился сыщик. – Пусть туда приведут всех остальных обитателей этого дома. Мы с полковником Крячко будем там через несколько минут.

– Абсолютно всех? – уточнил участковый, надвигая на лоб фуражку и принимая грозный начальственный вид.

– До единого! Я собираюсь кое-что сказать и хочу, чтобы при этом присутствовали все. Исполняйте!

Гуров остался на скамейке один. Даже птицы осознали, что им тут больше ничего не светит, и разлетелись кто куда.

Полковник достал из кармана мобильный телефон и набрал номер Станислава.

– Да, – откликнулся тот после первого же длинного гудка.

– Ты где?

– Тут. Наблюдаю за тобой из окна второго этажа.

– Да ты и впрямь извращенец, Стас! – заявил Гуров почти серьезно. – Уже за мной подглядываешь. Спускайся. У меня к тебе есть серьезный разговор.

– Иду.

15 часов 17 минут

– У меня две новости, Стас, – произнес Гуров, не поднимая головы и сосредоточенно разглядывая носки собственных ботинок, забрызганных грязью. – Все как обычно. Одна – хорошая, другая – плохая. С какой начать?