Стальные псы (СИ)

Быстро огляделся. Больше никого из Дервишей поблизости не было, зато на противоположном краю лагеря развернулось настоящее побоище. Нападающим даже удалось обвалить участок частокола, и теперь они перли туда, как вода в пробоину. Шуму и криков было столько, что вряд ли нашу небольшую потасовку кто-то заметил.

Оглядев ограду, тянущуюся вдоль обрыва, я выбрал два самых крепких столба. Привязал к ним концы веревок и сбросил мотки вниз. Самому мне торчать рядом, дожидаясь, пока отряд вскарабкается наверх, совсем не улыбалось. Боюсь, что даже с веревками у них на это уйдет больше времени, чем у меня.

Отбежав чуть в сторону, я вскарабкался на крышу ближайшего большого строения. Судя по большой каменной трубе, это что-то вроде плавильного цеха. Дымит здорово, но ветра, к счастью, нет, и дым столбом уходит вверх.

Отсюда открылся отличный обзор на весь рудник. Прямо 4D-кинотеатр. Места, правда, не в первом ряду, но поближе к сражению мне не особо-то и хотелось. Даже отсюда схватка выглядела жутковато — десятки сцепившихся друг с другом тел, лязг оружия, яростные боевые кличи и отчаянные вопли раненых. И кровь. Целые лужи крови. В Артаре кровь, как в старинных фильмах Тарантино — слишком яркая, и её слишком много.

Или, может, так только кажется. Из-за того, что её здесь так легко проливать.

Чуть дальше к северу, уже за границами рудника, я разглядел возвышенность, на которой тоже шла какая-то возня. Там было не меньше полусотни бойцов. Часть из них сгрудилась вокруг высокого каменного столба, остальные окружили их, держась на расстоянии, будто очерченные невидимым кругом.

Да это же менгир! И, похоже, между теми, кто уже умер на основном поле битвы, там разворачивается свое противостояние. Второй тур, так сказать.

Тут же вспомнились двое дозорных, которых отправил полетать в пропасть. Если они тоже приземлились в поле действия этого менгира, то могут поднять тревогу. Вряд ли у таких нубов есть свитки чата. Но они могут добежать до кого-то из офицеров, и тогда…

Я оглянулся в сторону обрыва. Стинг и Ката были уже наверху, и помогали забраться Берсу и Терехову. Пожалуй, уже пора возвращаться. Напоследок окинув взглядом развернувшуюся у стены бойню, я понял, что времени на диверсию у нас не так уж и много.

В этот раз атакующие серьезно потрепали оборону — горела, как факел, одна из башен лучников, обширный участок деревянных укреплений был снесен напрочь. Десятка три рейдеров даже прорвались на территорию рудника, но отряд этот на глазах таял под ударами горстки закованных в серебристую броню рыцарей в белых плащах. Видимо, это как раз неписи, о которых рассказывал Берс. Орудовали они огромными двуручными мечами, от ударов которых, кажется, не было спасения. Увидев, как один из них буквально развалил надвое очередного нападающего, я содрогнулся. Очень не хотелось бы даже увидеть такое вблизи, не то, чтобы участвовать в схватке.

А еще вдруг подумалось, что если в шахтах мы попробуем воспользоваться заклинанием Возврата, то скорее всего, окажемся в зоне действия как раз того менгира, где сейчас сгрудились убитые в ходе штурма. Нужно будет постараться сразу же пробиться к камню и выйти из игры, чтобы перезайти в Гавани. Иначе можно умереть и второй. Судя по всему, не только Псы имеют обыкновение добивать ослабленных противников под менгиром, и даже его защитное поле не спасает. И плевать на правила игры и на правила честных поединков. Это уже не игра. Это война. А на ней все средства хороши.

— Ты куда делся? — встрепенулась Ката, когда я подбежал к остальным. — Мы уж думали, ты сбежал куда-то.

— Хорошего же вы обо мне мнения, — проворчал я. — Давайте быстрее уже! Еще немного — и штурм отобьют. А там и за нас примутся!

Берс, Док и Стинг, кряхтя и матерясь, тянули наверх Данилу. Здоровяку подъем дался тяжелее всего. Пустили его последним, причем пользовался он обеими веревками сразу — одна могла и не выдержать его веса, основательно увеличенного стальными доспехами. Наконец, его выволокли наверх и помогли подняться на ноги. А вот отдышаться уже не дали — Терехов тут же дал команду выдвигаться.

Стараясь не выбегать без нужды на открытое пространство, мы ринулись к входам в шахты. Выбрали самый ближний к обрыву — Терехов сказал, что под землей все ходы все равно пересекаются, так что без разницы, через какой входить.

Мы нырнули в темный зев шахты, как в пасть окаменевшего чудовища. Звуки битвы доносились до нас даже здесь, но быстро утихали, заглушаемые топотом наших ног, повторяемых эхом. Страха и даже волнения не было. Наоборот, на меня вдруг накатила какая-то странная отрешенность. Будто из Эйдоса я переместился в обычную 3D-проекцию и смотрю на все происходящее со стороны, как кино.

И то, что я видел, мне не особо нравилось.