Стальные стрелы

На географической карте Кавказа сразу заметно, даже по цвету, как начинают расти высоты. Малопроходимые предгорья Лесистого хребта, пологие и густо заросшие, являются раем для самой разнообразной флоры и фауны. Когда на равнине стоит иссушающая жара, там тепло и иногда по вечерам идет дождь. Летом в лесу стоит восхитительный пряный запах свежих листьев и растений. Воздух настаивается на травах, как чай. Иногда, спустившись в какую-нибудь низинку, можно хлебнуть горьковатого плотного запаха крапивы, которая здесь в рост человека. Или в нос ударит сладкий аромат цветущей и созревающей алычи, груши, дикой яблони или шиповника. С привкусом зеленого чая цветет тутовник. Теплый, насыщенный разнообразными запахами воздух никуда не двигается, если нет сильного ветра, предшествующего грозе. Повсюду слышно самое разнообразное чириканье птиц и шорох их крыльев. Природа яростно стремится забрать от солнца и дождей все самое нужное, чтобы на черных плодородных склонах создать цветущий рай. И поэтому на карте эта полоса покрыта приятным глазу нежно-зеленым цветом.

Еще дальше, южнее, начинается Скалистый хребет. Название говорит само за себя. Здесь уже нет того разнообразия пышных предгорных лесов. Скалы, заросшие густой травой и плотным низким кустарником, являются основной приметой этого ландшафта. Темные сосны с поразительно сильным запахом стоят в гордом одиночестве в долинах грохочущих по камням рек, а за ними, на ледниках, совершенно неожиданно становится виден снег. Эта часть рельефа обозначается коричневым и темно-коричневым цветом. Он словно предупреждает, что еще дальше может находиться совершенно неприспособленная для жизни людей зона, покрытая черным.

Но рисовать черным цветом на карте Главный Кавказский хребет никому не придет в голову, хоть там люди и не живут. Вечные ледники обозначают иначе. Белые выплески лепестков словно стараются сдержать наплыв густой темно-коричневой массы, замерев на склонах и давая начало всем рекам Кавказа.

Алексей бывал на всех ярусах высот и знал, насколько они приспособлены для жизни. И он от души надеялся, что его группе не придется забираться в теснины Скалистого хребта.

«Хотя, имея запас продовольствия и подходящее снаряжение, можно подняться на высоты до двух-трех тысяч метров и спокойно топать. Кто там нас искать-то будет…» – мрачно усмехнулся Алексей и еще раз осмотрел своих людей.

Он сам шел в середине, как и положено командиру. Рядом плелся угрюмый иностранец. Он здорово устал, и несколько раз падал, потому что не имел возможности помогать себе при ходьбе руками. Выглядел Фарух неважно. Узнать в этом грязном человеке, одетом в испачканную и кое-где порванную одежду (за ворот рубашки ему попали сухие листья, они вызывали зуд вспотевшей кожи на животе и груди, американец выдернул рубашку из поясного ремня и теперь был похож на беглого преступника, сбежавшего из-под конвоя. Наручники с него не сняли, только перевели в переднее положение и оставили на запястьях. Алексей помнил, как он тогда, на дороге, схватил пулемет), некогда самоуверенного и лощеного разведчика было довольно сложновато. Пока он не замедлял движение. Спецназ, груженный провиантом, оружием и патронами, шел в одном темпе, ритмично переставляя ноги и сберегая дыхание. Плохо дело станет, когда этот долговязый тип, который не умеет стрелять из пулемета, начнет задыхаться и уставать. Особой мотивации мучить себя и через эти мучения попасть в руки ФСБ у него нет. Конечно, можно было отпустить его, поверив его лепету о том, что он обыкновенный простой турок, сотрудник Датской гуманитарной миссии. Но Чижов помнил его взгляд, когда тот схватил пулемет. Такое поведение совсем не соответствует какому-нибудь «врачу без границ». Эти вообще стараются не иметь дела с оружием, прекрасно понимая, что как только у них в руках оказывается пистолет или автомат, то они сразу же переходят в разряд людей, воюющих либо за федералов, либо за независимость свободной Ичкерии.

Старший группы СОБРа совсем не хотел убивать этого человека, но у него просто не будет выбора. Алексею аж зубы свело, когда он, глядя на измученную спину шедшего впереди Фаруха, начал размышлять: «Он слишком много знает… дешевый штамп, даже говорить неудобно, но так оно и есть».

Этот иностранец знает, что мы русский спецназ, скрытно действующий на территории независимой республики. (То, что Ичкерию не признала Россия, это ерунда. Если мы не победим, их признает весь мир.) Он знает, что мы уходим на запад, знает нашу численность, вооружение и примерный маршрут… придется убивать его самому, вряд ли кто возьмется стрелять в затылок безоружному человеку. Да и проконтролировать надо, я совсем не хочу, чтобы его оставили в живых из-за жалости, как я когда-то Рамазана. Б…я жизнь, конечно, да только не я ее придумал». Алексей вздохнул с мимолетным сожалением.