Стань моей судьбой

«Она спасет тебе жизнь, Клифтон. Однажды она вытащит тебя из пучины, которую ты и вообразить себе не можешь».

Внутренний голос, словно перст судьбы, объял его душу, по спине побежали мурашки.

Клифтон резко поднялся, едва не опрокинув кресло. Спавший в углу Эллисон шевельнулся, но снова захрапел.

«Что преследует тебя, Джордж Эллисон?» — думал граф, глядя на старика. Этот шпион служил своей стране пятьдесят лет, тридцать из них — на континенте. Его приключения и счастливые избавления были легендой, как и слухи об опасных грязных делах, которые он совершил или наблюдал.

И все же он вернулся в Хэмпстед, сидит у камина, окруженный дочерьми и верными слугами.

«Господи, помоги мне вернуться домой», — молился Клифтон, собирая требующие расшифровки документы. Он вышел из кабинета и спустился вниз.

Не страх заставил его произнести эти слова, а желание возвратиться к зеленым берегам Англии, к своему поместью у Темзы, и продолжить род, как делали до него его предки.

«И найти женщину, с которой прожить жизнь…»

От этой мысли он остановился на лестнице, свет в гостиной внизу манил, как маяк.

«Она там, и если только ты осмелишься…»

Клифтон тряхнул головой, словно пытаясь прогнать прочь эту мысль. Подумать только, Люси Эллисон! Его графиня. Как такое могло прийти ему в голову?

И все же когда он спустился вниз, сердце его забилось быстрее. Не только потому, что он подумал о том, какой она приготовила ужин, ведь она отличная хозяйка. А еще от того, чем мог закончиться этот вечер.

Прошлой ночью они вчетвером до рассвета играли в карты.

Марианна отчаянно флиртовала, желая показать, что она действительно дочь печально известной графини ди Марцо. Она даже предложила им книги, которые мать недавно прислала. Французские трактаты об искусстве любви, — и, судя по румянцу на щеках Люси, Клифтон понял, что это не обычная романтическая чепуха, которой увлекаются молодые леди.

Однако, оставив возмутительные проделки Марианны, он не мог припомнить ночь, когда он так хохотал или когда-то с неохотой бросал последнюю карту.

Последняя карта.

Дама червей. Или, как ее называют, королева сердец.

Подняв глаза, он увидел, что Люси застенчиво улыбается ему.

Она сделала это преднамеренно или это была случайность? Не то чтобы это имело значение, поскольку в тот момент Джастин Грей, четырнадцатый граф Клифтон, оказался загипнотизированным, утонул в ее глазах, во рту у него пересохло, сердце замерло.

Люси Эллисон из упрямой и коварной дочери Джорджа Эллисона превратилась в самую очаровательную мисс, которую он когда-либо встречал. Он тут же сказал ей об этом, но, зная Люси, думал, что она расхохочется и выставит его из комнаты.

Или, хуже того, поколотит, как Монди Моггза. И поскольку у Клифтона и без того уже один глаз заплыл, он не хотел рисковать.

До тех пор пока не сорвет с ее губ поцелуй.

Он вздохнул над этой глупостью, затем понял, что, возможно, именно Люси Эллисон стала причиной того, что он решил принять предложение Безумного Джека и Темпла поработать на министерство иностранных дел.

Не Люси сама по себе, а лондонские мисс, которых он находил ужасно скучными. Уж лучше попасть в плен к французам, чем жениться на одной из таких добропорядочных леди.

Люси, казалось, привратник необыкновенного и столь опасного мира, и единственное, что нужно сделать, — это украсть у нее ключи.

Украсть поцелуй.

Спустившись с лестницы, Клифтон задержался на последней ступеньке. Отсюда он видел стол, накрытый на четверых, но за ним сидели только Марианна и Малком, они ели и болтали, будто знакомы друг с другом целую вечность.

Люси нигде не было видно, вероятно, поэтому ее сестра охотно рассказывала, как ее отец выбрался из Парижа с помощью Томаса Уильяма.

Клифтон стоял в дверном проеме, с интересом слушая их разговор.

— Французский агент, подстреливший отца, бросил его умирать в переулке, не зная, что Томас Уильям рядом, — рассказывала Марианна. — Томас Уильям мог сбежать и обрести свободу.

— Все же он остался и помог вашему отцу, — улыбнулся Малком.

— Он спас папе жизнь. Доставил его из Парижа на побережье, откуда им удалось на корабле добраться домой. Папа об этом не помнит, но, насколько мне известно, они едва спаслись. В одной деревне Томас Уильям солгал властям, намекнув, что папа — русский аристократ, который развлекался с женой французского герцога и был ранен при попытке сбежать из ее спальни.

— Русский аристократ? И власти в это поверили?

Марианна подалась вперед и заговорщически улыбнулась:

— Папа был в лихорадке и единственное, что мог произнести, — это «русский».

— Ему повезло, что его не выдали, — засмеялся Малком.

— О нет! Благослови Господь добрых людей той деревни. Они сочли историю Томаса Уильяма и рискованную ситуацию папы весьма романтичной!

Оба рассмеялись, и Клифтона поразил чистый звук веселого смеха брата. Малком так легко вписался в этот дом — Клифтон завидовал брату.

Как он сам ни пытался, что-то его удерживало.

Вековая кровь Греев в его жилах. Груз ответственности перед предками давил на него и напоминал об обязанности сохранить безупречную родословную и положение в обществе.