Стань моим завтра

– Я курьер.

– А. Круто. Курьер и помощник официанта. – Бекетт бросил на меня выразительный взгляд, и я приподняла руки в знак капитуляции. – Ничего плохого в этом нет. Честный заработок.

Он фыркнул.

– Ну да. Честный, – проговорил он, выплевывая каждое слово, а потом на минуту замолчал. – Но я подрабатываю в ресторане только два раза в неделю. Чтобы чуть подзаработать.

– Я слышала, нужна куча денег, чтобы снимать здесь жилье.

– Ты правильно слышала.

Снова наступила тишина, но наше молчание нельзя была назвать совсем уж неловким. Я еще раз украдкой взглянула на точеный подбородок и темно-синие глаза Бекетта. Даже при скудном свете, проникавшем сквозь дверь, они все равно сияли. Бекетт был выше меня, и рядом с ним я ощущала себя защищенной. Я словно оказалась возле скалы, которая закрывала меня от холодного ветра, дувшего со стороны города. Хотя бы на время, пока я не докурила сигарету.

– Ты живешь на Манхэттене? – спросила я.

– Нет. В Бруклине. – Он снова посмотрел на меня. – Не поверишь, но в Нью-Йорке есть и другие места, помимо Таймс-сквер и Эмпайр-cтейт-билдинг.

Я закатила глаза.

– Да неужели? А я только собиралась спросить, можно ли снять комнату на статуе Свободы.

Он почти улыбнулся.

– Ищешь, где жить?

– Нет, я уже все, – проговорила я. – И так вляпалась по уши.

Бекетт кивнул.

– Понимаю. Я работаю в двух местах, но в этом месяце мне все равно не хватает восьмидесяти баксов. Придется сдавать кровь.

Я округлила глаза.

– Ты сдаешь кровь, чтобы заплатить за квартиру?

– Иногда. В этом нет ничего страшного. В клинике на Семнадцатой авеню платят 35 долларов.

– Тебе все равно не хватит 45 долларов.

– Схожу еще в одну клинику. – Бекетт коротко усмехнулся, увидев беспокойство на моем лице. – Шучу. Я что-нибудь продам. Может, какую-нибудь пластинку. Хотя, конечно, не хотелось бы.

– Пластинку? В смысле, винил?

Он кивнул.

– У меня есть кое-что из классики, в основном от дедушки. Его коллекция досталась мне в наследство. А что-то я сам купил на распродаже. Люди не знают цену вещам и часто продают их задешево.

Я затянулась еще раз, но не глубоко. Меня начинало тошнить. Но, возможно, дело было не в сигарете, а в мысли о том, что этот парень продает ценное имущество – не говоря уже о собственной крови, – чтобы оплатить жилье.

Видимо, он заметил, с каким ужасом я на него смотрю, потому что беззаботно махнул рукой, разгоняя дым и мою тревогу.

– В этом нет ничего страшного.

– Почему ты не найдешь себе соседа по комнате? – спросила я.

– Я живу в студии площадью меньше сорока квадратных метров. Мне еще не встречался человек, с которым я смог бы делить это пространство больше недели, не захотев его убить.

Я понимающе кивнула.

– В Вегасе у меня своя комната в доме, который мы снимаем с десятью соседями. Из них я могу терпеть только двоих и то не всегда.

Я подняла глаза к ночному небу, подернутому дымкой городских огней и казавшемуся до невозможного глубоким и пустым.

– Зачем ты остаешься здесь, если это так тяжело?

Бекетт затянулся сигаретой, как будто давая себе время подумать над ответом.

– Я родился и вырос в Бруклине, – наконец проговорил он, по-прежнему не глядя на меня. – Куда еще мне идти? Даже если сменю город, останутся все те же проблемы.

Он наконец перевел взгляд на меня.

– А ты, значит, уезжаешь?

– Да, завтра на автобусе, – ответила я. – Остаться не получится. Я приезжала на собеседование – ну, что-то вроде того – и провалилась.

– На какую работу устраивалась?

– Ты посчитаешь это глупостью.

– Не исключено. – В его улыбке читалась ирония.

Я тихонько рассмеялась.

– А ты за словом в карман не лезешь. Я рисую графические романы.

Он бросил на меня непонимающий взгляд.

– Длинные комиксы с единой сюжетной линией, – пояснила я.

– Как «Ходячие мертвецы»?

– Именно. У меня есть макет одной истории, и я приехала, чтобы показать его паре издателей. Они все отказались. Ну как, один из них отказался наполовину, но это не имеет значения. Я не могу остаться в Нью-Йорке, чтобы внести в макет изменения. Да и если бы могла, все равно не знаю, что именно менять.

Бекетт изучал сигарету, которую сжимал между пальцами.

– Почему ты не можешь остаться?

– С чего бы начать? – Я бросила окурок на землю и растерла его каблуком. – Потому что я не умею планировать свою жизнь? Потому что у меня заканчиваются деньги? Потому что меня сегодня обокрали? Или потому что я наивно надеялась, что издатели придут в восторг от моей работы и тут же подпишут со мной контракт? Выбирай сам.

Бекетт качнул головой, и уголки его губ опустились в сочувственной гримасе.

– Постой. Тебя обокрали?

Я кивнула и махнула рукой, разгоняя остатки дыма. Жаль, что нельзя было так же легко избавиться от последствий своего поражения.

– Я приехала сюда в погоне за мечтой, как наивная дурочка, но быстро разбилась и обожглась.

– Ты хотя бы попыталась. Многие люди не делают и этого.

– Попыталась и облажалась.

– Так попытайся еще раз.