Стандарты справедливого правосудия (международные и национальные практики)

Одна из важнейших реформ гражданского судопроизводства в отечественной истории — судебная реформа 1860-х годов, завершившаяся принятием Устава гражданского судопроизводства (далее также УГС), — была направлена, как известно, на устранение «чрезвычайной медленности судопроизводства», названной одним из главных недостатков дореформенного российского суда[127]. Оптимизация сроков рассмотрения дел в данный исторический период происходила за счет установления сроков совершения отдельных процессуальных действий сторонами и судом, уменьшения количества инстанций, введения упрощенных видов производств для малоценных и несложных дел. Большинство установленных новым Уставом сроков предназначались для сторон, некоторые — для деятельности суда[128]

, однако сроки рассмотрения дела «в целом» новым законом не устанавливались[129]. Сторонам, кроме того, было предоставлено право подавать жалобы «на медленность» судопроизводства в вышестоящий суд[130]

.

В работах российских ученых дореволюционного периода пристальное внимание уделялось объективной социальной потребности в конечности, обозримой продолжительности судебного разбирательства. Так, М.И. Малинин, В.М. Гордон, А.Х. Гольмстен связывали указанную потребность с «законом самосохранения государства, неизбежно требующим водворения спокойствия в правоотношениях граждан», с «определенностью правового состояния»[131].

Кроме того, в научных работах этого времени ставился вопрос о соотношении процессуальных сроков и достижения истины по делу. А.Х. Гольмстен указывал на невозможность достижения объективной истины по делу при наличии процессуальных сроков для совершения процессуальных действий, в то время как Е.В. Васьковский считал «быстроту» рассмотрения дела одним из условий вынесения правильного судебного решения и достижения «материальной правды». Таким образом, при разном понимании соотношения процессуальных сроков и целей процесса в виде достижения истины по делу общим было признание взаимозависимости данных категорий[132]

.

В дореволюционный период развития отечественного процессуального права продолжительность судебного разбирательства регулировалась путем закрепления сроков совершения отдельных процессуальных действий, в том числе обжалования постановлений судов различных инстанций, и наделения суда полномочиями по контролю за соблюдением этих сроков, но не путем установления фиксированных сроков судебного разбирательства в самом законе.

Данный подход претерпел радикальные изменения после 1917 года. Одним из приоритетов судопроизводства нового государства стало сокращение сроков рассмотрения дел. Достижению этой цели были подчинены структура и идеология первого гражданского процессуального кодекса новой республики — ГПК РСФСР 1923 года. Предполагалось отменить подготовку к судебному разбирательству и апелляции, продолжительность же рассмотрения дел в первоначальной редакции Кодекса каким-либо сроком не ограничивалась. Однако в дальнейшем сроки рассмотрения гражданских дел устанавливаются в самом законе: сначала для рассмотрения трудовых споров, дел об алиментах и установлении отцовства[133]

, затем, уже в ГПК РСФСР 1964 года, для всех категорий дел[134]. Установленные законом унифицированные сроки не позволяли учитывать индивидуальные особенности дела: состав участников, их поведение, состав доказательств, их доступность, сложность поставленных перед судом вопросов и т.д. Эти сроки предназначались исключительно для суда (их истечение не влекло за собой погашения права других участников процесса на совершение каких-либо действий) и носили дисциплинирующий характер, играя роль административного регулятора деятельности судов, позволяя отразить качество работы последних в цифрах — в статистических данных. В итоге качество правосудия стало измеряться количественными показателями — сроками рассмотрения дел и процентом отмены судебных решений вышестоящим судом.

Установление достаточно коротких сроков рассмотрения дел судом в процессуальном законодательстве советского периода сочеталось с закрепленной статьей 14 ГПК РСФСР 1964 года обязанностью суда, не ограничиваясь представленными материалами и объяснениями, принимать все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного выяснения действительных обстоятельств дела, прав и обязанностей сторон, т.е. с формализованным закреплением в законе обращенного к суду требования достижения объективной истины по делу.

Таким образом, в советский период имела место тенденция, с одной стороны, к установлению сроков рассмотрения гражданских дел в самом законе, с другой — к абсолютизации принципа объективной истины.