Стандинг

Он колеблется, грызет ноготь и непринужденно сплевывает его – да так метко – в мой стакан.

– О, в конце концов, я бы очень хотел, чтобы ты оказался на моем месте. Это касается тебя.

Щелчком пальцев он делает знак бармену принести еще горючего и продолжает:

– Сегодня вечером на лекции, когда Матиас пришел к тебе, я все просек.

– Что?

– Прежде всего, я узнал тебя. До этого у меня было только предчувствие, но когда я увидел вас вдвоем, я усек, что ты был именно ты.

– Браво, Толстый.

Но его трудно умаслить этой похвалой. Его злость на меня замешана на хороших дрожжах, и мне придется приложить немало усилий, чтобы вновь завоевать его расположение.

– Затем, – продолжает Внушительный, – до меня дошло, что мое назначение преподом – все это туфта и ничего больше.

Его голос дрогнул. Его тщеславие дало трещину в направлении высоты.

Он надавливает своим чудовищным указательным пальцем на нижнее веко и оттягивает его вниз, обнажая громадный, неподвижный и кровянистый глаз.

– А это видел? – говорит он. – Ты думаешь, что я ничего не соображаю, Сан-А. Матиас здесь препод. Ты гримируешься под слушателя. Меня, как по волшебству, назначают преподомстажером. Если тебе хочется сыграть со мной в какую-то идиотскую игру, то ты еще не выиграл, хочу я тебя предупредить.

Я улыбаюсь, чтобы выиграть время.

– В чем же суть твоей извилистой мысли. Толстый? Скажи...

– Когда я приехал, я узнал, что два слушателя отправились на тот свет. Потом кто-то роется в моей комнате, все перстряхивает в чемодане, вплоть до камамбера, а это была единственная живая вешь, которой я запасся на время моего пребывания здесь. А если ты хочешь знать суть моей мысли, торговец несвежим салатом, то слушай. В общем, в школе происходит что-то темное. Тебе поручают провести расследование. И мосье Сан-Антонио моей бабушки, хитрый, как два торговца рогатым скотом, направляет члена нумбер ван своей команды на место, чтобы обеспечить свои тылы в нужный момент.

– Ну и что. Толстый, это же даже-почетно, как я понимаю?

– Это было бы так, если бы ты играл в открытую, а не заставлял меня поверить в то, что я настоящий преподаватель хороших манер!

– Но ты же и есть преподаватель, жизнерадостный кретин! Согласен, это я попросил, чтобы тебя назначили преподом. Но ведь сейчас ТЫ ПРЕПОД! – реву я. – Ведь важен результат, разве нет!

Это успокаивает его. Он рассматривает белок моего глаза, чтобы убедиться, не осталось ли там капельки обмана, а потом спрашивает повеселевшим голосом:

– Почему ты не ввел меня в курс?

– Потому что я хотел, чтобы мы замаскировались по-разному и ни у кого не возникло подозрений, что мы с тобой заодно, понимаешь?

Он не понимает, но из-за моего таинственного тона, тем не менее, говорит, что да. Берюрье – сама искренность в своем роде. Послушный. Ворчливый, но довольный, когда его вынуждают закрыть поддувало. Он знает, что он небезгрешен и небеспределен.

– Я предпочитаю играть с открытыми картами. Толстый, и хочу сделать тебе комплимент по поводу твоих лекций. Все, о чем ты рассказывал – высший класс. Ты можешь продолжать свою программу, это отличная работа.

От комплимента он розовеет и прячет свое смущение в своем стакане.

Четверть часа спустя мы расстаемся с Матиасом. Наше мероприятие сегодня вечером оказалось безрезультатным. Абонент не позвонил, но кое-что все-таки произошло, не так ли?

И не банальное!

– Тебя проводить до твоей тещи? – спрашивает Толстый приятным голосом.

– О, нет! О, нет! – живо отвечает Рыжий, – на сегодня хватит.

И он удаляется под робкую сень пустынной улицы, сгорбив спину. Его шевелюра мерцает, как японский фонарик.

Глава десятая,

Третий урок Берюрье: отрочество и помолвка

Я на цыпочках крадусь по коридору нашей общей спальни, но едва я подхожу к своему боксу, меня перехватывает голос Ракре.

– Месье возвращается после партии экстаза?

– Да нет, я навещал свою старую тетю, которая живет недалеко отсюда.

Он играет серенаду на духовом инструменте, которым его наделила природа. Это он от радости.

– Я уверен, что твоя старая тетя мне понравится, – шутит он.

– Я могу устроить тебе с ней встречу, может быть, ты в ее вкусе, – говорю я, разоблачаясь.

– А как она из себя, эта красотка?

– В стиле Полины Картон, только качеством похуже. В мое отсутствие ничего стоящего не случилось?

– Ничего!

Я залезаю под одеяло и тут же засыпаю.

На следующий день стоит чудесная погода. Солнце еще бледновато, но тем не менее усердно заливает своим живительным светом школу (Черт возьми! Я начинаю ударять по классике!).

Объявление, вывешенное в холле, извещает слушателей, что в связи с тем, что у них в среду вечером будет свободное время, лекция по правилам хорошего тона начнется в 13 часов.

На занятиях по другим дисциплинам я не проявляю особой активности. Мне не терпится встретиться с Матиасом, чтобы узнать, давал или нет о себе знать корреспондент после вчерашнего бурного вечера. Но я напрасно верчу головой по сторонам. Огненного нигде не видно. Я надеюсь, что его родственнички по линии жены не слишком строго его наказали!