Станислав Лем

Неокантианцы заявили, что предметы являются творениями духа, а не познаваемыми вещами; если разумсоздает идею подвижного картофеля, то подвижный картофель будет существовать. Однако это только первое впечатление, поскольку дух наш так же непознаваем, как и его творения; и потому ничего не известно,

Холисты–плюралпсты–бихевиористы–физикалисты заявили, что, как известно из физики, закономерность в природе является только статистической. Так же как невозможно с абсолютной точностью предвидеть путь единичного электрона, так же неизвестно наверное, как будет вести себя единичная картофелина. Все прежние наблюдения показывают, что миллионы раз человек копал картофель, но не исключено, что один раз из миллиарда случится наоборот, то есть картофель будет копать человека.

Профессор Урлипан, мыслитель-одиночка школы Рассела и Рейхенбаха, подверг все эти выводы уничтожающей критике. Он утверждал, что человек не получает чувственных восприятий, ибо никто не наблюдает чувственного восприятия стола, кроме самого стола: но поскольку, с другой стороны, известно, что о внешнем мире ничего не известно, то нет ни внешних вещей, ни чувственных восприятий. “Нет ничего, — заявил профессор Урлипан. — А если кто-нибудь думает иначе, он заблуждается”. Следовательно, о картофеле сказать ничего нельзя, но совсем по другой причине, чем считают неокаптианцы.

Пока профессор Урлипан работал непрерывно, не выходя из дома, перед которым ожидали Антикартофельники с гнилой картошкой, ибо страсть затуманила все умы, на сцене появился, а говоря точнее, на Латриде высадился профессор Тарантога. Не обращая внимания на бесплодные ссоры, он решил исследовать тайну sine ira et Studio, как подобает настоящему ученому. Он начал исследования с посещения окрестных планет, где собрал информацию у местных жителей. Таким образом, профессор установил, что загадочные существа известны здесь под названиями! “гортохля”, “картосы”, “картыши”, “корфеты”, “бараболя”, “картовка”, “барабошка”, “картопля”, “гулена”, “гульба”, “картоха”; это дало ему пищу для размышлений, поскольку, как сообщали словари, все эти названия были синонимами обыкновенного картофеля.

С достойным удивления упорством и несокрушимой страстью пробивался Тарантога к сути загадки, и через пять лет у него была готова теория, которая все объяснила.

Когда-то в окрестностях Таирии сел на метеоритный риф корабль, шедший на Латриду с грузом картофеля для колонистов. Через образовавшуюся в обшивке пробоину высыпался весь груз. Корабль сняли с рифа, и спасательные ракеты отбуксировали его на Латриду, после чего вся эта история была забыта. Тем временем картофелины, упавшие на поверхность Таирии, пустили ростки и начали как ни в чем не бывало развиваться. Но все-таки условия существования были чрезвычайно тяжелыми: сверху то и дело падал каменный град, уничтожая молодые побеги и даже убивая целые растения. В результате уцелели только самые хитрые картофелины, которые умели устраиваться и находить себе убежище. Возникшая таким образом порода сообразительного картофеля развивалась все более бурно.

Через несколько поколений картофелю наскучил оседлый образ жизни, он самостоятельно выкопался и перешел к кочевому существованию. Одновременно он утратил кротость и пассивность, присущие земному картофелю, прирученному заботой и уходом. Все больше дичая, картофель в конце концов стал хищным. Постепенно ему на планете становилось все теснее, наступил новый кризис; молодое поколение картофеля распирала жажда деятельности; оно мечтало вершить дела необыкновенные и для растений совершенно новые. Обратив ботву в сторону неба, оно увидело летающие там каменные обломки и решило на них поселиться.

Слишком далеко увело бы нас изложение всей теории профессора Тарантоги, показывающей, как картофель сначала научился летать, трепеща листьями, как затем он поднялся за пределы атмосферы Таирии, чтобы, наконец, обосноваться на летающих вокруг планеты скальных обломках. Во всяком случае; картофелю это удалось благодаря тому, что, сохраняя растительный обмен веществ, он мог длительное время находиться в пустоте, обходясь без кислорода и черпая жизненную энергию из солнечного света. Окончательно обнаглев, картофель начал нападать на ракеты, пролетающие вблизи Таирии.

Любой ученый на месте Тарантоги опубликовал бы эту замечательную гипотезу и почил бы на лаврах, во профессор решил отказаться от отдыха, пока де поймает хотя бы один экземпляр хищного картофеля.

Теперь, после создания теории, наступила очередь практики. Новая задача была по меньшей мере такой же трудной. Выяснилось, что картофель прячется в трещинах больших камней; пускаться на его поиски в подвижный лабиринт мчащихся скал было бы равносильно самоубийству. С другой стороны, Тарантога не собирался убивать картофель; он хотел иметь живую особь, здоровую, полную сил. Некоторое время профессор подумывал об охоте с загонщиками, но и этот проект отбросил как неудачный и остановился на абсолютно новом, который должен был широко прославить его имя.