Становление Героя Щита 21

— Как ни поднимай Уровень, в конце концов исход битвы решает чутьё, — пояснила Хорун. — Неужели ты не сталкивался с этим, Герой Щита будущего?

Я задумался. Наверное, если говорить о чутье применительно к битвам, то речь о людях вроде Садины, которая впятеро сильнее обычного воина одного с ней Уровня. Если бы Садина сразилась с Рафталией… то при прочих равных наверняка бы победила. Я видел их тренировки до того, как мы попали в прошлое, и Садина играючи справлялась даже с сильнейшими приёмами Рафталии.

Даже Бабулька подтвердила, что ей нечему учить Садину, кроме как умению управлять Ци в духе стиля непобедимых адаптаций.

И это я ещё сравниваю с Рафталией — прирождённой воительницей и Героем Катаны. Что до других детей, вроде Кил и Имии, то Садина никогда не воспринимала их как серьёзных соперников. Как бы они ни пытались приблизиться к ней по силе, на их пути неизбежно встаёт непреодолимая стена.

Что я уже уяснил про Шильтран — это была страна травоядных полулюдей, совершенно непригодных к войне.

У меня в деревне тоже есть дети, которые получили всевозможные прибавки к характеристикам, но при этом я не уверен в их чутье и не стал бы делать ставки на то, что они проявят себя в бою против равного по силе врага.

— На определённом этапе даже бойцы, усиленные давным-давно, в том числе с помощью моего Кнута, всё равно оказываются слабаками, — подтвердила Хорун мои догадки. — И что самое обидное — все эти полученные усиления практически не наследуются. К третьему поколению они полностью выветриваются.

Те, кого Герои усиливали лично, могут похвастаться огромной силой. Они учат второе поколение, и оно тоже вырастает довольно крепким. А третье уже живёт в мире, не зная испытаний, через которые проходили их деды…

Вспоминаются истории о том, как потомки проматывают состояния предков.

Но в то же время всем хочется, чтобы мирная жизнь продлилась подольше. Предполагаю, что и Мамору именно для этого пытается сделать своих подопечных сильнее.

— Мамору, я не хотела тебе говорить, потому что знания из будущего убивают весь интерес, но теперь скажу, — продолжила Хорун. — Дети уже почти дошли до стабильного состояния. Это значит, что тебе больше не нужно присматривать за ними так тщательно.

— Ясно…

Должно быть, Хорун поняла, что до появления четырёх элитных рас Шильтвельта осталось совсем немного.

— Мамору, что бы сказала твоя возлюбленная, увидев тебя сейчас? — спросил я. — Почему бы не вести себя так, чтобы она могла гордиться тобой?

— Наофуми-сама, очень странно слышать такое от вас, ведь ваши эксперименты с Руфтом тоже можно назвать бесчеловечными.

— Сестра, это было некстати.

Да уж, в моём случае сложно сказать, гордится ли Рафталия моими действиями.

— И тем не менее… вы правы, — продолжила она. — Вы исполняете долг Героя Щита и подаёте нам всем пример. Даже Кил-кун ищет силу именно поэтому.

— Она слишком забегает вперёд. Я устал делать ей предупреждения, — отозвался я и посмотрел на плавающих в цистернах детей. Все они спали с умиротворённым видом. — Законы этики ты, конечно, нарушил, но в перспективе твой выбор можно одобрить. Тем более, чего бросать работу на полпути.

Шильтран надеется, что Мамору построит фундамент для безоблачного будущего. Они уже сделали свой выбор — они хотят твёрдо стоять на ногах.

Даже завидую тому, с каким сознательным народом Мамору имеет дело.

Я уже привык к прихвостням перерожденцев, которые во всём полагаются на силу своего командира, а сами даже палец о палец ударить не хотят. Мало того, что они безответственные, они ещё и обожают пользоваться полученной от перерожденца силой и властью, чтобы вести себя как вздумается.

Кидзуна и её друзья уже замучились с такими людьми.

А в этой стране другое дело — её жители сами охотно приносят себя в жертву.

— Пожалуйста, братец Мамору. Мы будем делать всё возможное. Мы не допустим, чтобы это повторилось. Я понимаю, что ты, наверное, никогда не сможешь улыбаться как прежде, но начни хоть немного полагаться на нас, — попросила Сиан, и Мамору повесил голову.

Да, она права. Мамору думал, что доверяет своим подопечным, но на самом деле все могло быть наоборот.

— Братец Мамору, мне никогда не стать второй сестрицей Филорией… Но я хочу быть тебе опорой, пока она не вернётся. Я хочу стать… твоими клыками.

Не знаю, какой смысл Сиан закладывала в эти слова, но Рафталия говорила, что хочет быть моим мечом, а Атла — что щитом.

Теперь вот Сиан хочет стать клыками Мамору. До воскрешения Филории.

— Да… да… Я… простите…

Мамору упал на колени, обливаясь слезами. Когда Сиан подошла утешить его, он вцепился в неё и совсем разревелся.

Глава 10. Филория

Мамору ещё долго судорожно ревел. Успокоившись, он посмотрел на нас. Его лицо стало намного увереннее, чем раньше.

— Мамору, некоторые люди могут назвать твой выбор высокомерным эгоизмом, — предупредил я. — Даже если тебе удастся пройти этот путь до конца, ты можешь не поверить, что воскрешённая тобой девушка — это и есть твоя возлюбленная.

— Знаю, — Мамору кивнул и повернулся к девушке, плавающей в дальней цистерне.