Становление личности. Избранные труды

Недавно Кэнтрил и Фри [189]  подошли к этой проблеме с тем воображением, которое я считаю необходимым. Испытуемых в нескольких странах (в том числе – помимо Соединенных Штатов – в Индии, Нигерии, Бразилии и Польше) просили дать определение наилучшего (насколько они могут представить) образа жизни для себя. Затем испытуемому показывают рисунок лестницы и говорят, что верхняя ступенька представляет этот образ жизни. Далее его спрашивают, на какой из этих десяти ступеней он бы поместил себя сегодня, в процессе движения к желаемому. Где он находился пять лет назад? Где он рассчитывает быть через пять лет? Таким образом получают интересное изображение морали и мировоззрения на самостоятельно установленной шкале. Испытуемого также просят описать наихудший возможный образ жизни, который он может для себя вообразить. Эта пугающая возможность размещается внизу лестницы. Довольно интересно, что самый ужасный образ жизни редко является логической противоположностью наилучшего возможного образа жизни, даже если лестница в сознании субъекта образует некоторую разновидность психологического континуума. Это ясный пример того, что логические измерения экспериментатора могут терпеть неудачу в отображении феноменологических измерений изучаемого человека.

Итак, мы можем спросить – при условии, что этот метод устанавливает уникальную линию отсчета для индивида, посредством которой мы можем обнаружить и измерить его прогресс, – что нам делать с такой массой солипсистских данных? Не доказывает ли это просто того, что каждый человек безнадежно индивидуален?

Однако анализируя тысячи случаев, Кэнтрил обнаружил, что можно сконструировать подробный список, состоящий примерно из 145 пунктов, в разных пропорциях включающий большинство аспектов желаемого образа жизни, упомянутых во всех исследованных странах. Вы можете заметить, что таким образом мы возвращаемся к схеме измерений. Да, это делается в целях сравнения, но с двумя существенными отличиями от нашей обычной схемы измерений. Во-первых, никого из индивидов не подгоняют к общим категориям, если его стремления действительно своеобразны; и, во-вторых, используемые измерения индуктивно

извлечены из реально переживаемых стремлений, а не придуманы экспериментатором в лаборатории.

Я упомянул этот пример воображаемого шага, предпринятого, чтобы приблизить научную психологию к изучению морфогенетического структурирования. Этот пример связан с областью личных ценностей. Однако можно указать и другие области для исследования образования паттернов. Подобным образом Шапиро [190]  продемонстрировал свое воображение при работе с психиатрическими пациентами. На основе 5-часового интенсивного интервью с поступающим пациентом он конструирует опросник, который служит с течением времени стандартом для этого конкретного пациента, хотя он не будет прямо релевантным для любого другого пациента. Используемый с интервалами в месяцы и годы, этот метод позволяет отслеживать ход улучшения или ухудшения здоровья, а также изменения установок и взглядов.

В другом месте [191]  я собрал ряд других разработанных в последнее время методов, которые, по-моему, служат примером морфогенетического подхода к изучению личности, которым сейчас пренебрегают. Я не буду здесь повторять этот перечень, скажу только, что хотя такие методы отнюдь не являются общими, они показывают, что в принципе воображение возможно. Некоторые техники оказываются смесью измерительных и морфогенетических процедур, например, Q -сортировка и репертуарный тест, и они дают частичные преимущества. Но нам еще предстоит долго идти в описываемом мной направлении. Выскажусь ясно: наши привычные измерительные методы обладают определенными достоинствами. Я просто считаю, что они односторонни и нуждаются в дополнении воображением.

Другие необходимые шаги

Помимо диагностики личности требуется активизировать воображение и в других областях психологии. Я, конечно, не могу составить научную повестку дня на будущее, но отважусь вкратце привлечь внимание к некоторым особо нуждающимся в этом областям.