Станьте моей помощницей (СИ)

Но выражение его лица говорит об обратном и заставляет чувствовать меня ужасной преступницей. Я стараюсь унять дрожь и не уводить от него взгляд. Хищник не должен чувствовать страха своей жертвы. Глаза шефа предательски наливаются холодом и в следующую секунду он сухо выдает

— Но зато есть с кем? Смотрю ты кого-то ждешь?

Это заявление вышибает жар во всем теле. Я вспоминаю о двух бокалах, бутылке вина и небольшой фруктовой тарелке на журнальном столике.

Становится стыдно. Я краснея, почти шепотом произношу.

— Нет. Я здесь одна. Бокал я достала для Вас. Я просто хотела… — протяжно выдыхаю и понимаю, что это самый дичайший бред, который я когда-либо совершала и в чем мне предстоит сейчас признаться.

— Хотела представить, что Вы проведете эту ночь здесь со мной.

Я опускаю голову и рассматриваю пол.

Боже! Боже! Боже! Как же жалко это звучит! Щеки жжет от стыда. Ну не рассказывать же ему про домового, в самом деле. И я ведь его представляла.

Я почти уверенна, что услышу его усмешку. Чувствую, как к глазам подступают слезы. Такой позор просто так не проглотишь. Стою мокрая, голая, несу какой-то ванильный бред. Я ему проигрываю. Во всем.

Но насмешки нет.

Нет злобы.

Он меня не отчитывает и не выставляет за дверь, как нашкодившего котенка.

И о, Боже! Я слышу его облегченный вздох.

Мурашки расползаются по телу, когда он приближается и прижимает меня к себе. Я ясно ощущаю его возбуждение. Шеф царапает мои щеки аккуратно подстриженной бородой, вдыхает мой запах, затем смотрит мне в глаза и почти в губы произносит

— Я знал, Карамелька, что ты ведьма! Как видишь я здесь и я проведу эту ночь с тобой…

Андрей

Я отчаянно целую Карамельку. Ощущение, что не дышал лет сто, а сейчас мне медленно запускают кислород.

Она мокрая и немного дрожит. Наверное от всего дрожит: от холода возбуждения и страха. Напугал я ее, конечно не плохо. Но она меня не отталкивает, а наоборот. Отчаянно прижимается ко мне, как будто тоже не дышала.

Накидываю на Ангелину полотенце и несу в комнату.

Укладываю ее на расправленный диван. Отмечаю, что постель не моя.

Цветочки, рюшечки…

Улыбаюсь. Дуреха, с собой притащила, свое.

Нависаю над Гелей. Смотрю на нее сверху вниз. Она сейчас такая беззащитная. Глаза огромные. Волнуется. Смущается. Пытается прикрыться. Присекаю этот жест.

— Ты очень красивая! Не закрывайся! Хочу на тебя смотреть.

Она тянется ко мне. Целует. Легкое касание губами, а у меня все внутри колотится так, будто над пропастью стою. Пальчиками проводит над бровью, гладит.

— У Вас кровь. Вот здесь. Больно?

Отрицательно качаю головой и жадно смотрю на ее губы.

— Андрей Александрович, тут аптечка есть, я могу…

— Карамелька… — Шепчу ей ласково и целую в губы. Что за официоз? Ты сейчас голая, подо мной и называешь меня по имени и отчеству.

Тихо смеется. А я целую ее шею и шепчу.

— У тебя есть пару секунд, что бы сказать мне «нет». Мне крышу от тебя срывает. — покусываю ее мочку уха, из губ Карамельки вырывается тихий стон. — Я готов выть. Если сейчас не остановлюсь, то дальше точно не смогу…Останови меня… Останови, Геля… Я знаю, что у нас слишком много причин не делать этого, но еще пара поцелуев и я превращусь в неконтролируемого Халка. Хочу тебя, Карамелька, до одури!

Ангелина смотрит на меня, а у меня как будто цветы вырастают внутри.

Чувствую, как проклевывается росток и тянется вверх, распуская листья.

Ее глаза сейчас… Так на меня еще никто не смотрел.

— А я не вижу ни одной причины говорить «нет». — И сама тянется к моим губам.

Во мне слетают все приборы…

Обнуляюсь до заводских установок.

С ней как-то все по — другому. Все чувства на грани, переступив которую уже точно прежним не будешь.

Я привык, что черный- это черный. Красный- это красный.

С ней же такого нет!

С Карамелькой множество полутонов и оттенков.

Она по ниточке вытягивает из меня эмоции, которые сидели где-то глубоко и их никто никогда не видел.

Мы долго целуемся. Шея, плечи, губы.

С каждой секундой я схожу по ней сума сильнее.

Отпустить не могу… Уже чувствую, что это точка не возврата.

Больно будет, когда все это закончится.

Прокладываю поцелуями дорожку к животу и спускаюсь ниже..

Очень редко уделяю женщинам столько внимания, а этой хочу приятное сделать. Трепет какой-то к ней.

Охает. Смущается. Ноги сдвигает.

— Карамелька! — грозно свожу брови. — Уволю!

Смеется.

— Что в трудовой напишите? Не раздвигала ноги перед начальством?

Улыбаюсь. Чуть отстраняюсь.

Карамелька поднимается на локтях и со смущением смотрит на меня.

— Геля! Ты смеешься? Что за антисекс?

Вновь нависаю над ней и хочу поцеловать.

Ангелина выставляет ладонь вперед, останавливая меня.

— Я хочу обозначить рамки. — затем запинается, что-то обдумывает.

Я уже начинаю сдуваться.

Передумала? Испугалась последствий?

Но ее голос меня отрезвляет.

— Я сейчас скажу очень важную вещь, но никаких вопросов от Вас… От тебя, не последует. — Затем протяжно выдыхает и на одном дыхании выдает.

— У меня очень давно никого не было. Три года не было. До этого был всего один раз. Я ничего не умею и ужасно всего этого боюсь.

Щеки ее стремительно розовеют. Она уводит взгляд в сторону.