Евгения Ермолаева

Станция Лжи

«Средь тревоги и суеты…»

* * *

Средь тревоги и суеты,

для прыжка подгибая колени, я увидеть хочу цветы

на завянувшей в мае сирени.

Что есть сил выгибаю куст, в нем пытаюсь найти живое, я его измеряю пульс,

по ветвям проводя рукою.

Увяданью не писан срок.

Мне смиренье – больней кинжала! Я здоровый ищу цветок,

знать хочу, что не опоздала.

Изуверившись – не сдаюсь у отчаянья в цепких лапах…

Нет, я вовсе не смерти боюсь –

страшно больше не чувствовать запах.

* * *

Расшумелись мои небеса криком ворона.

Разрастались судьбы леса во все стороны.

Бурно вьется любви река сквозь препятствия.

Над мышиной норой в песках кружат ястребы.

Разливалась любви река дальше берега,

размывала мои луга вод истерика

Озарила мои леса вспышка молнии,

жжет древесные телеса стрелой огненной.

Разозлились мои ветра – спорят с тучами.

Хлынул ливень, как из ведра, – мокну, мучаюсь…

Лес судьбы поредел, промок, ветви скорчились…

Только бедам не вечен срок – буря кончилась…

И омылись мои поля кровью зарева,

заспешила моя земля дышать заново.

…Рану можно забинтовать – шрам останется.

В клюве ястреба бьется мышь

– задыхается.

* * *

Знаешь, небо такое счастливое,

лазурью плещется в солнечной неге.

Беспредельно необходимое –

будь таким же, как это небо!

Видишь, солнце какое значимое,

теплотою по миру льется,

восполняя собой утраченное,

– стань же значимым, словно солнце!

Понимаешь, вода – искренняя,

чисты капли в прозрачных годах.

Сила прячется в ней жизненная

–будь же искренен, как вода!

Вспомни землю долготерпящую

(все века люди топчут твердь),

своим скромным величьем манящую, –

как земля, научись терпеть!

ЗА СОТНЕЙ СПИН…

Ах, какие же мы мечтатели!

Как внимательны и точны,

беспредельно изобретательны

изворотливые умы.

В геометрии как бы гении,

мамы-физики сыновья

– проецируем в преломлении

все чужое мы на себя.

Примеряем чужие личности

в преломленье кривых зеркал.

У соседа жизнь драматичнее!

У подруги в семье аврал!

Мы смешны, аж до слез хохочется:

уникальны, но – как один!

Вот такое мы любим творчество –

мы, актеры за сотней спин.

* * *

Немая ночь, лишь тиканье часов,

и тусклый свет от лампы раскаленной,

да чуть скрипит несмазанный засов

души моей ненужной и бездомной.

Лежу, смотрю в немую пустоту,

и кажется, что где-то, отделившись,

душа моя, скрывая наготу,

скрипя и плача, моё тело ищет.

А я сама блудницу прогнала,

уж сильно ныла – невозможно слушать!

Я громко крикнула: «Уйди!»

– она ушла… Вдруг пустота.…

Нет! Страшно быть бездушной…

Я извинюсь: подруга, будь со мной.

Поноем вместе. Что ты злишься, дура!

Довольно там мотаться за кормой.

Айда на палубу! Уже плывут акулы…

* * *

Жизнь на меня – глыбами:

можно подставить голову…

можно построить дом…

Свободна в любом выборе,

каждый свободен в выборе,

люди свободны в выборе

– и несвободны в нем.

Море кишит рыбами:

одни – косяками к пляжу,

другие – поближе к дну.

Наверное, так сами выбрали

те рыбы, что к людям выплыли:

свободны в своем выборе

– гарнир на столе к вину.

* * *

Как в медицинском учатся, чтобы стать врачом,

так и женятся – ради совместной вечности.

Хотя можно все изменить потом,

просто снявши кольцо с правой конечности.

Стать свободным вдруг и в выборе, и в быту

и не связанным узами – хоть диплома, хоть брака.

Развернуть коней, пролетев не одну версту,

и ни разу не гавкнуть, но быть все равно собакой.

Скучно жить, говоришь, если цель есть и сделан шаг?

Тяготит самосотканная дорога?

Можно долго искать, можно разных ягод вкушать,

только каждый медведь, если стужа, – в своей берлоге.

Если учишься в медицинском, пожалуйста, будь врачом.

Если женишься – значит, ради совместной вечности.

Когда галка мяукнет – ее не сочтут котом.

Человеком будь – по долгу простой человечности.

В ПОЕЗДЕ НЕ ВСЛУХ

В ресторане-вагоне пусто, как в душе.

Мясо дорого и невкусно

в беляше.

Пусто, будто бы в коробке,

где кошка рожала, спали бомжи.

Еду в гости. Вот остановка

на станции Лжи.

Пусто как в большом амбаре,

где крысы догрызли последний овес.

Пальцы ищут аккорд на гитаре

– сорвалось…

Пусто как внутри корыта, –

в нем стирали, по стенкам грязь.

Я танцую, как паралитик,

нервно смеясь.

Очень пусто, как в бутылке: монетку брошу – ожогом звук…

О полку верхнюю да затылком

– так больно вдруг!

И холодная гладь перрона –

это я.

Часто люди – как макароны

– слиплись зря.

* * *