Станцуем любовь?

В ванной он поставил ее на пол, расстегнул сзади молнию на сарафане и осторожно начал его стягивать вниз. Трусики были все в крови, вперемешку с его густой спермой, и Макс, опустившись на колени, поочередно поднимая Катины ножки, стащил испачканное белье и бросил в угол, вместе с сарафаном. Затем поднялся, аккуратно расстегнул застежку на бюстгальтере и, глядя Катерине прямо в заплаканные глаза, медленно снял его. Катины руки тут же взметнулись вверх, прикрывая восхитительные груди, но Макс, не желая заставить ее сгорать от смущения, продолжал смотреть ей в глаза. Она не отворачивалась, не отводила взгляд, просто продолжала стоять, как застывшая гипсовая статуя, прикрывая свою шикарную упругую грудь ладонями.

Включив воду и настроив комфортную температуру, Макс поднял Катю с кафельного пола и поставил ее под освежающие струи душа. Взяв мочалку и налив на нее гель для душа, он медленно, начиная с дрожащих плеч, принялся водить ею по прекрасному телу, потихоньку намыливая кожу и пытаясь вместе с водой и гелем смыть неприятные воспоминания девушки о произошедшем. «Вот я дебил! Будто это поможет!» — с сожалением в отчаянии думал Макс. «Ну, надеюсь, хотя бы немного успокоит!»

Спускаясь мочалкой ниже, он осторожно убрал руки Кати от груди, и она наконец-то открылась ему во всей красе. Девушка вздрогнула от смущения, но продолжила стоять молча. А ему безумно хотелось губами прильнуть к этим возбужденным под струями воды сосочкам! Но если он сейчас позволит себе это сделать, получить прощение Кати будет невозможно, такой вольностью он окончательно все испортит! А сейчас есть шанс все исправить. Маленький, мизерный, микроскопический — но есть!

Намылив грудь и живот, Макс опускался все ниже. Дойдя до бедер и почувствовав Катино напряжение, он другой рукой осторожно провел по промежности, аккуратно смывая всю кровь, затем намылил ее прелестные ножки, и следы пережитого Катей кошмара исчезли вместе с пеной, унесенной струями душа с ее уставшего тела.

— Ну, вот и все. Давай, я тебя вытру.

— Я сама! — вдруг резко нарушила молчание Катерина. — Выйди, пожалуйста.

Макс кивнул и послушно ушел в номер.

Там он начал бесцельно ходить из угла в угол, не зная, как действовать дальше. «Нужно заварить чаю! — пришла ему в голову мысль. — Зеленый чай хорошо успокаивает! — Громов включил электроприбор и заглянул в коробочку: там оставалось несколько пакетиков мятного напитка. — Какой, к черту, чай? — тут же появилась новая мысль. — Сейчас бы ей коньяка грамм двести, залпом! Но она не пьет. Значит, все-таки чай».

Чайник быстро закипел, в две кружки с брошенными в них ароматными пакетиками был налит кипяток. Макс присел на краешек кровати, в нетерпении ожидая Катю и придумывая, что сказать ей сейчас.

Она вышла из ванной в двух белоснежных полотенцах: одно замотано на голове («Черт, я же не вымыл ей шампунем волосы!» — вспомнил Макс), другое обернуто вокруг тела, завязано на груди и едва доходит до колен. В сочетании со слегка загорелой кожей это облачение выглядело очень эротично. В таком виде она напомнила ему греческую богиню. «Правильно ее Андрюха называет — нимфа!»

Макс судорожно сглотнул и почувствовал, как предательски опять заныл низ живота и начала подкатывать очередная волна возбуждения. «Нет, только не сейчас, пожалуйста!» — взмолился Макс к самому себе, и прежде, чем он успел что-либо сказать, Катя тихо, смотря ему в глаза, заговорила.

— Я обещаю, что никому не скажу о случившемся. Твоя идеальная репутация в танцевальном сообществе не пострадает.

— Но…

— Не перебивай меня, пожалуйста, — ее голос звучал негромко, но очень уверенно. — Я ведь все понимаю. У тебя девушек было огромное количество. Да и сейчас есть. И большинство твоих поклонниц были бы очень рады оказаться сейчас на моем месте. Ты ведь привык всегда получать все, что хочешь, верно? И сегодня получил. Сможешь еще одну в свой список оттраханных дурочек занести. Я надеюсь, больше мы с тобой никогда не увидимся. Желаю тебе всего наилучшего. Прощай. Уходи.

Макс ожидал какой угодно гневной речи, но только не такого поворота событий. Она что, теперь думает, что Громов — неисправимый бабник, использует наивных девчонок для удовлетворения своих сексуальных потребностей или, не приведи Господи, для лишения девственности??? А потом выбрасывает девочку, как ненужную вещь? Откуда у нее такие мысли? Исходя из чего сделала такие выводы? Он ведь никогда так себя не вел! То, что произошло сегодня — безумие и неожиданность для него самого!

Но как теперь все исправить? Он — мужчина, вся ответственность на нем. И сваливать эту ответственность ни на кого не собирается. Готов ответить по всей строгости. Но сегодня нимфа его слушать не будет.