Стану тебе женой (СИ)

— Уверена, дай свою руку, — муж протягивает раскрытую ладонь, и я прикладываю её к своему животу, который уже начал немного выпирать. — Здесь наш с тобой ребёнок. Он зачат в любви и уважении друг к другу. Уважай меня, пожалуйста, и считайся с моим мнением. Я не собираюсь провоцировать тебя на ревность и проверять границы дозволенного, но и ты не обрезай мне крылья. Я никуда не собираюсь улетать, но мне всё равно это неприятно. Я не хочу ощущать себя птицей в золотой клетке.

— Я услышал тебя, Наташа, и постараюсь не ограничивать твою свободу. Но и ты будь осторожнее в выражениях и минимизируй ваши с Островским встречи.

Я не уточняю, в каких именно выражениях мне стоит быть осторожнее, но это и так понятно. В самом начале нашего диалога я сказала “бывший муж”. Вот уж не думала, что Радмира запаяет на слове “муж”. Видимо, отныне мужем я могу назвать только его — зарезервировано до конца жизни!

***

Одетая в джинсы и облегающий гольф под горло, смотрюсь в зеркало. Ничего так! Пока ещё не сильно незаметно, что в положении, хотя, если повернуться боком и немного выпятить живот…

— Ты уже готова? — Рад подходит со спины и обнимает меня за талию.

— Да.

— Такая красивая. Не могу наглядеться.

Откинув волосы на одно плечо и оттянув в сторону горловину гольфа, нежно целует меня в шею, царапая кожу своим колючим подбородком.

— Рад, — хихикаю. — Во сколько у нас самолёт? Мы не опоздаем?

— Вечером.

— А куда мы полетим? Или это сюрприз?

Он смотрит на меня в зеркальном отражении. Улыбается. Отходит на минуту, чтобы вскоре вручить мне документы и билеты на самолёт.

Открываю паспорт со своей фотографией и прихожу в шок.

— Сташевская Наталья Сергеевна… А это вообще как?

— Потому что ты моя жена перед богом и людьми.

— Да, но мы должны были пожениться в январе, когда решение суда о расторжение брака вступило бы в законную силу. Или это поддельный загранпаспорт?

— Нет, детка, всё по-настоящему, как и свидетельство о нашем браке. Официально мы с тобой женаты уже неделю.

— Шутишь?

— Показать свидетельство о браке? — спрашивает Радмир и я киваю.

Рад вручает мне документ, читаю его несколько раз, но картинка не меняется. И согласно юридическому документу мы с Радмиром действительно состоим в официальном браке.

Шок! И это мягко сказано…

Продолжаю смотреть на свидетельство, перевожу взгляд на Радмира, а ему хоть бы что. Выглядит абсолютно спокойным, в то время как у меня внутри взрывается вулкан.

— Как вообще такое возможно? Я даже ничего не подписывала. А решение суда? Как?

— Наташ, вас с бывшим развели задним числом. Вот и весь секрет. Всё остальное уже было проще.

— В смысле “проще”? Да как ты вообще всё это провернул? Почему мне не сказал о своих планах?

— Ну ты же согласилась стать моей женой, тогда какая разница, почему я не сказал?

— Для меня это большая разница!

— Не заводись, — берёт за руку, притягивая к себе, — тебе нельзя лишний раз волноваться. Подумай о ребёнке. Ему это может быть вредным.

— А с чего ты взял, что я хотела стать Сташевской? Возможно, я хотела вернуть девичью фамилию.

— Исключено.

Выдёргиваю свою руку, смотрю на Радмира озлобленно. Гневные слова готовы сорваться с моих губ, но я молчу.

Так ничего и не сказав, закрываюсь в ванной комнате. И пока я умываюсь холодной водой, подставляя ладони под тугие струи, Радмир стучит в дверь. Выключаю кран.

— Наташ, ну что не так? Давай поговорим. Открой дверь, пожалуйста.

Глава 12

— Куколка, я уеду на несколько дней. Ты пока поживёшь с папой и бабушкой. Хорошо?

— А куда ты едешь, мамочка? — спрашивает дочка, отправляя в рот ломтик картофеля фри.

Перевожу взгляд на сидящего рядом Радмира. В отличие от меня, он выглядит спокойным как удав, у меня же сердце разрывается напополам. Я впервые в жизни куда-то уезжаю без дочки и поэтому чувствую себя паршиво.

— Лиз, мы с твоей мамой поженились и у нас сейчас медовый месяц. Прости, заяц, мы втроём ещё съездим на море. Я тебе обещаю, — вместо меня отвечает Радмир.

— Мам, а почему я не могу поехать с вами? — крошка расстроена, да я и сама уже ничему не рада.

Беру дочку за руку, целую её каждый пальчик. Моя любимая малышка, как же трудно делить себя напополам между дочерью и любимым мужчиной. Они не конкуренты друг другу, нет. Но иногда их параллельные прямые пересекаются, и тогда я оказываюсь в тупике. Я не хочу выбирать.

— Лиз, я…

Слова застревают в горле, и мой взгляд переключается на Радмира. Я ничего не говорю, но он всё понимает по глазам, поэтому моментально принимает решение за нас всех.

— Одну минуту, — улыбается муж и просит мой телефон, чтобы позвонить Островскому.

— Это бесполезно, — говорю шёпотом. — Он не отпустит её.

— Я попробую.

Радмир встаёт из-за стола и уходит. Оставшись с дочкой вдвоём, продолжаем есть бургеры и картошку фри. В кафе, куда мы пришли, сейчас почти пусто и я с лёгкостью нахожу взглядом Радмира. Наблюдаю за любимым через призму стекла. Хоть я и не слышу разговора, то сердцем чувствую, что ничего хорошего не получится. Вова в жизни не разрешит вывезти дочку заграницу, да он скорее руку себе отгрызёт, чем подпишет какие-либо документы.

***