Стану твоим первым

Гриша слегка в шоке - у них с Тохой отношения куда менее близкие, что ли. Поэтому он походу и не знал, что друг наш свалил на какое-то время. Причем телефон его недоступен с того самого дня, как он оставил мне ключи.

Олеся, что интересно, никак не реагирует на новость о том, где я буду жить. Вообще за это время я понял одну вещь - ей плевать на бабки. У нее совершенно иная система координат, и мне порой не верится, что еще остались такие чистые и наивные люди. И вот эту ее чистоту так хочется сохранить, закрыть ото всех, чтобы никто не смел причинять ей боль.

Все это крайне нехарактерно для меня. Поэтому, естественно, никому из пацанов об этом я не рассказываю. Просто тихонько схожу с ума от странных порывов и при этом чувствую себя счастливым.

- Знаешь, похоже, тут давно никто не живет, - говорит Олеся, проверив холодильник. - Придется сходить в магазин.

- Значит, сходим, - легко соглашаюсь. Затем вижу ее странную реакцию и… - Или ты не хочешь?

- Да нет, я просто… - Олеся мнется, отводит взгляд.

- Ты что? Собираешься уехать?

- Тебе, наверное, надо отдохнуть, разложить вещи, заняться личными делами…

Неуверенность в ее голосе меня коробит. Мне казалось, что мы все выяснили, что она понимает, какое место занимает в моей жизни.

Подхожу и вынуждаю посмотреть мне в глаза.

- Я тебя обидел? Тебе противно рядом находиться?

- Что? Нет, конечно! - возмущается тут же.

По сути, это главное, раз я нигде не накосячил, значит, просто надо вытравить ее тараканов. НУу или приручить. И поцелуй - лучшее средство.

Настолько, что мы оба увлекаемся слишком сильно. Банально, но оказываемся на широком диване в весьма пикантной позе. И черт! Будь это кто-то другой, я бы даже не задумался над тем, чтобы притормозить. Но это Олеся! С ней я хочу, чтобы все было правильно, чтобы по-другому. По-особенному.

- Нам лучше остановиться, - хрипло выдыхаю. И вдруг замечаю в ее глазах промелькнувшую обиду.

- Да, я понимаю, - блекло отвечает она, даже кивает. Но я чувствую подвох.

- Эй, ты чего? Я опять что-то сделал не так?

- Почему? Нет, все так. Так и должно быть. Я все понимаю, не заморачивайся.

Вот тут у меня случается полный ступор. Вроде бы я хотел убедить ее в том, что она мне нужна, а получается словно только усугубил все.

- Объясни нормально. Из-за чего морозишься? - требовательно спрашиваю, не давая ни увернуться, ни освободиться. Прижимаю телом к дивану.

Селезнева упрямо молчит. Только губы кусает, а меня буквально подрывает от этого. И я просто плюю - снова целую. Я так долго ждал, что смогу прикасаться без ограничений, что сейчас просто башню рвет окончательно.

- Ром… Рома… Ром! - ее взволнованный шепот вытаскивает из марева желания, когда мы оба практически голые. Даже не могу сказать, как это вышло.

- Что? Я тороплюсь? Ты не хочешь? Прости, я рядом с тобой контроль теряю напрочь.

- Правда? - она нервно сглатывает, а я прослеживаю взглядом, как Олеся облизывает губы, как тяжело дышит, любуюсь ее нереально красивой грудью.

- Ага. Так что, если ты прям хочешь остановиться, давай сейчас. Потом уже, прости, я не смогу.

Она робко улыбается, тянется ко мне сама, и в этот момент я чувствую себя самым счастливым на свете. Потому что слышу:

- И не останавливайся…

- Девочка моя… - это все, на что я способен сейчас. Страсть затмевает рассудок, а в мыслях только одно желание - наконец-то быть вместе полноценно. Как мужчина и женщина.

- Только это… у меня мало опыта, Ром, - смущенно шепчет Олеся между поцелуями, пытается увернуться, тараторит. - Очень мало. Почти нет. То есть совсем нет…

Черт… Я вообще не связываюсь с девственницами. Никогда. Но сейчас вдруг кайфую от понимания, что никто еще не касался ее так, как я. Что она не была ни с кем. Что я стану ее первым.

И единственным!

- Не бойся, - шепчу, а сам судорожно пытаюсь сообразить, как сделать все правильно. Меньше всего мне хочется причинить боль любимой девушке. Но даже моих скромных познаний относительно невинности хватает, чтобы понять, что совсем идеально быть не может.

Действую интуитивно - буквально топлю в нежности, ласке, к которой я не склонен от слова совсем. Но с Олесей для меня многое впервые. И с этого я тоже ловлю кайф.

С ее смущения, ее отклика - она такая красивая, такая трогательная и беззащитная в своей открытости, что я поддаюсь порыву и целую-целую-целую буквально везде.

- Ром… Рома… - часто дышит она, сжимает меня ногами, неосознанно подается навстречу пальцам, языку. И это настолько бесценно, настолько откровенно сейчас, что, кажется, даже самая забористая порнуха не способна возбудить меня сильнее.

А уж когда Олеся взрывается удовольствием, и вовсе самое прекрасное, что я видел - потому что она настоящая. Доверчивая. Моя.

Она крупно вздрагивает, едва я делаю решительное движение, и наши тела, наконец, соединяются. Резко раскрывает глаза и рвано хватает ртом воздух. А я целую. Слизываю одинокую слезу. Шепчу какие-то глупости, глажу. И снова целую.