Старая крепость

Наше парусиновое жилище оказалось симпатичным только снаружи. Внутри палатки не было ни полов, ни нар, ни пирамиды для оружия, – только голые стены. Так что, после завтрака, нам предстояло заниматься плотницким делом, – благо материала вокруг хватало. А пока, мы сложили ранцы и оружие на землю рядом с палаткой, под охрану суточного наряда. Мой напарник, Отто, ещё не вернулся, поэтому Рауш выделил в качестве временной замены рядового Михаэля Кляйна, – стрелка из моего отделения. Он парень спокойный и покладистый, так что проблем с ним не ожидалось. Оставив его на охране имущества и оружия, я решил последовать совету обер-фельдфебеля и заняться личной гигиеной. Метрах в пятидесяти от палатки находился дощатый сарай уборной, чуть ближе располагались умывальники. Как я понял, для каждой роты эти сооружения были свои.

Приведя себя в порядок, решил немного пройтись по лагерю и посмотреть что где. Пока ходил среди деревьев, – чуть не потерялся, но, на удачу, встретил своего знакомого из 1-го взвода: Ганса Тойчлера. Мы с ним жили в Линце в одном дворе до армии и учились в одной школе. Он всего на два года меня старше, но уже гефрайтер и командир отделения. Боевой опыт тоже имеется: Тойчлер повоевал под Олешице в Польше и форсировал Эну во Франции. Мы оба обрадовались встрече, но поговорить толком не удалось, – времени не было. Так, перекинулись парой фраз. Узнав, что я понятия не имею в какую сторону идти, чтобы добраться до своего взвода, Ганс рассмеялся:

– Ну и солдат из тебя, Макс! Заблудился в трёх соснах!

– Да тут ориентиров никаких: везде деревья да палатки одинаковые! – оправдываюсь я.

– Ладно, не заливай мне про географический кретинизм, – всё равно не поверю. Вон, там твои камрады стоят, сразу за расположением второго взвода, – вытянул руку, указывая направление, Тойчлер.

– Спасибо, Ганс! До встречи!

– Давай, Макс! Увидимся!

Распрощавшись с гефрайтером, я бодро зашагал в нужную сторону. Не успел пройти и пары десятков метров, как наткнулся на обер-фельдфебеля Рауша:

– Ланге?! Что это ты шатаешься по лагерю? Я же тебя лично назначил дневальным! Что ты делаешь здесь, если твоё место в палатке?

– Виноват, господин обер-фельдфебель! Шёл из уборной и заблудился! – бодро соврал я.

– Как можно заблудиться, если уборная находится вообще в другой стороне???

– Господин обер-фельдфебель, – сам не понимаю! Я – житель городской, к лесу не привык…

– Что за бред ты несёшь?

– Виноват!

– Вот именно! Городской житель… – хмыкнул Рауш, – Виноват – накажем. Рядовой Ланге!

– Я, господин обер-фельдфебель!

– Смирно! Объявляю Вам наказание: два часа занятий строевой подготовкой! Место и время проведения, – сегодня после отбоя, перед палаткой взвода! Доложите о наказании своему командиру отделения.

– Есть два часа занятий! – повторяю я, преданно смотря в глаза Рауша.

– Вольно. В расположение… Бегом… Марш!

Стремительно срываюсь с места и бегу к палатке что есть силы. Ну, надо же так попасться! Теперь, вместо нормального сна после смены, – два часа маршировать… Спасибо большое, господин обер-фельдфебель! Вот ведь фашистская морда!

К полудню подтянулись 13-я и 14-я роты, – они действительно долго выгружали лошадей и свои пушки. Чуть раньше появились тыловики-обозники вместе с нашим барахлом, полевыми кухнями и прочим имуществом. К этому времени, взвод как раз успел соорудить из досок пол и почти закончил сколачивать нары. Я пытался увильнуть от плотницких работ, – мол, я же дневальный, – охраняю тут в теньке покой работающих камрадов… Однако, мой командир отделения, унтер-офицер Винсхайм, в крайне нелицеприятной манере объяснил мне, что я ошибаюсь. Эх, скуден, конечно, немецкий язык на ругательства… То ли дело какой-нибудь наш сержант! Он так выдал бы, – любо-дорого послушать! А здесь что? Ну, никакой фантазии… Впрочем, когда слышишь громкую немецкую речь, то и так складывается впечатление, что тобою или сильно недовольны, или призывают воевать за Рейх… Никакой мелодичности. Другое дело, – немецкое авторское кино про какого-нибудь сантехника, зашедшего прочистить трубы к домохозяйке. Там – сплошное ласковое бормотание, но тебя всё-таки не отпускает ощущение, что кого-то сейчас всё равно ата-та. Удивительный для восприятия язык, в общем.

Как бы то ни было, а мне всё-таки пришлось таскать доски и вытаскивать потом из рук многочисленные занозы.

После обеда, Отто, наконец-таки, сменил Кляйна и, в процессе строительных работ, вкратце поведал о своих утренних приключениях:

– Как только вы ушли, – этот хорёк, Кепке, припахал меня приводить в порядок вагон, а сам ускакал, дескать, лошадей разгружать. И с концами! В итоге, я и вагон убирал, и потом повозки помогал разгружать, и лошадей! А этого Кепке я только тогда увидел, когда он прибежал откуда-то с ужасно деловой рожей и начал возмущаться, что я и коня нашего не покормил, и запряг плохо, и в тележку всё криво сложил! Мол, не доглядел олух Рюдигер: по-любому не хватает теперь чего-нибудь! Чуть не вмазал ему там!

– Да уж, вот действительно, – мерзкий тип, – поддержал я Отто.