Старая крепость. Книга 3

— Питание само собой, а вот формалином по утрам надо натирать, — солидным тоном, как заправский лекарь, посоветовал Головацкий, — и углекислым снегом.

— Ну вот еще чего — целый день больницей пахнуть! — отвергла предложение Толи Наташа и, обращаясь ко мне, спросила: — А в Фастове речка есть?

— Есть, но маленькая. Недалеко от станции.

— Любопытно, сколько же нам придется ждать поезда из Киева? — спросил Шерудилло, пытаясь открыть перочинным ножом жестяную банку с абрикосовым компотом.

— Выкупаться успеем, — сказал я, — поезд к границе пойдет не раньше как через два часа после нашего приезда.

Но я жестоко ошибся.

Как только мы вытащили в Фастове из вагона тюки с подарками для червонных казаков, оказалось, что нужный нам поезд Киев — Каменецк-Подольск ушел, не дождавшись нас, по направлению Жмеринки каких-нибудь сорок минут. Мы не поспели к нему потому, что возле Белой Церкви было крушение и нас задержали там на добрых два часа. Предстояло сейчас торчать в Фастове почти целые сутки.

Сперва я даже подумал: а не махнуть ли мне тем временем на товарняке в Черкассы к отцу? Вот бы обрадовался старик!

Но Головацкий отговорил меня:

— Не отрывайся от компании, Василь. Как-никак, а у нас — багаж. Мало ли какая полундра может приключиться, а тебя нет. Хочешь батьку повидать — давай сообразим это на обратном пути. Порожняком такие вещи делать сподручнее…

Солнце еще не взошло.

Аукались в туманной дымке паровозы-«овечки» на путях. Под стеной вокзала дремали в ожидании очередных поездов сонные пассажиры с корзинами, фанерными чемоданами и узлами. Будочки с продуктами и вокзальный ресторан еще были закрыты.

Усатый носильщик, позевывая, принял от нас вещи в камеру хранения, отдав взамен четыре длинненькие квитанции, пахнущие типографской краской.

Позевывая, вышли мы на перрон, еще влажный от росы. Натка сказала Головацкому, показывая на пустую консервную банку, что была у нее в руке:

— Зачем я буду носиться с нею, Толя? Выброшу, и все!

— Пригодится, — сказал Толя, наморщив лоб. — Это наша единственная посуда, и без нее нам будет труба… Я предлагаю вам, хлопцы, вот что: дорогу в ресторан (он кивнул в сторону занавешенных окон станционного ресторана) по причине финансовых затруднений забудем. Одни административные расходы сожрут там половину наших и без того скудных капиталов. С другой стороны, от курочки Наташиной да и от этого компота в сознании остались сладкие воспоминания. А пополнять желудки до завтрашнего дня чем-либо придется. Это железная необходимость. Как же поступить в таком случае? Думаю — надо обследовать местный базар и там забункероваться продуктами, И дешево будет и сердито. Кто «за»?

…Мы подняли руки, и усатый носильщик, что принял на хранение наш багаж, с удивлением, проходя по перрону мимо, посмотрел на это утреннее голосование.

— Папаша, послушайте! — крикнул ему вдогонку Головацкий. — Когда ваш фастовский базар начинает свою сознательную жизнь?

— Да уже сейчас тетки туда товары понесли, — сказал носильщик. — А солнышко взойдет — зашумит базар на полную мощь.

— Вот и чудесно! — обрадовался Головацкий. — Погребли, ребята, за калориями.

В эту минуту у меня за спиной послышалось:

— Здравствуй, Манджура, ты что здесь делаешь?

Я оглянулся и чуть не вскрикнул от изумления. Передо мной стоял в сером штатском костюме Вукович.

Улыбаясь, Вукович протягивал мне руку. Уполномоченный окружного отдела ГПУ и пограничного отряда из моего родного города, гроза всех шпионов и контрабандистов. Какие новые дела привели его теперь на станцию Фастов?..

— Ну, здоров, Василь. Ты что загордился, рабочим стал, так теперь уже нас, бюрократов, и признавать не хочешь?

Протянул я ему руку, пожал крепко его широкую ладонь и познакомил с остальными делегатами. Когда Вукович узнал, что мы едем на границу от мариупольской комсомолии, он оживился еще больше.

— Да у меня батька на доменных печах мастером работал на заводе возле Сартаны.

— Как фамилия вашего батьки была? — деловито осведомился Шерудилло.

— Петр Маркович Вукович! В революцию от бандитской руки погиб. Ты-то, молодой, его вряд ли помнишь, а старики батьку должны хорошо знать.

— Я сам в доменном цеху работаю, — немного обиделся Шерудилло. — Старые доменщики часто вашего батьку вспоминают добрым словом. Не одного из них он ремеслу обучил.

— Ну видишь, как приятно! — сказал Вукович. — А вы куда собрались, ребята?

— За шамовкой на базар, — сказал Головацкий. — Присоединяйтесь к нам, если нет дел на станции.

— Дела я закончил, а от поезда отбился, — признался Вукович, как-то загадочно улыбаясь.

Что могла означать его загадочная улыбка — я тогда еще не знал, а спросить Вуковича подробнее о «законченных делах» казалось не очень удобно.