Старая сказка

– А вот я бы хотела знать, когда у меня день рождения, – с непривычным сожалением вздохнула вдруг Димфна.

– Можешь взять себе мой, и мы будем праздновать вдвоем, – предложила Маргерита, и круглое лицо Димфны засияло от удовольствия.

– Жаль, что мы не можем сделать тебе подарок, – сказала Елена. – Будь у меня собственные средства, я бы подарила тебе лютню.

– Это было бы здорово. – Любимый инструмент Маргериты лютня способна плакать или смеяться, звучать соло или в оркестре с другими инструментами, быть высокой и звонкой или низкой и напряженной.

– А я бы на неделю освободила тебя от чистки горшков и кастрюль, – заявила Сперенца. – Нет, не на неделю, а на месяц. Представляешь, целый месяц без единого горшка!

– При условии, что вместо нее их не буду чистить я, – вмешалась Агнесса, вторая кухонная служанка.

– А я бы подарила тебе разноцветное платье, – сказала Кармела. Чуткая и впечатлительная девушка с чудесным контральто, она во всем искала красоту и гармонию. – Я бы выбрала для тебя зеленый, или лиловый, или бирюзово-голубой. Или даже серый. Словом, тебе пойдет любой цвет, кроме красного.

Маргерита улыбнулась, но на мгновение ощутила необъяснимый укол болезненной тоски. Она вспомнила зеленое платье с широким поясом в тон ее волосам…

– Это был бы подарок не Маргерите, а тебе самой, – поддразнила подружку Зита. – А я бы подарила тебе прогулку на лодке по лагуне на целый день, с угощением, музыкой и танцами. Но только если ты возьмешь всех нас с собой.

– Во время карнавала[78], – подхватила Маргерита. – Мы бы поглазели на глотателей огня, акробатов и жонглеров, а вокруг были бы толпы людей в масках.

Девочки дружно вздохнули. Жизнь взаперти, в четырех стенах, была унылой и однообразной.

– Я подарила бы тебе коня, – сказала Агнесса. – Белого скакуна с серебряной уздечкой, как тот, что выткан на гобелене в трапезной. Представляешь, как здорово было бы промчаться на нем по лесу!

– А я подарила бы тебе верблюда, – сказала Димфна.

Все вокруг расхохотались, и Димфна не замедлила присоединиться к общему веселью. Смеясь, она широко открывала рот, а глаза ее превращались в щелочки.

– Но почему именно верблюда? – поинтересовалась Елена.

– А мне всегда хотелось посмотреть, какой он, – отозвалась Димфна. – Мне часто рассказывали о них. На верблюде можно путешествовать по пустыне, пить его молоко и не страдать от жажды, даже когда на много миль вокруг нет ни капли воды. Однажды я даже видела его изображение на фреске, и он показался мне просто невероятным зверем.

– Я бы тоже хотела посмотреть на верблюда, – вздохнула Маргерита. – А еще на львов, слонов и обезьян.

– И я тоже, – радостно подхватила Димфна.

– А еще мне хочется повидать мир, – призналась Маргерита. – Я бы хотела объездить его весь. Увидеть горы, подпирающие вершинами небеса, и океаны, которые водопадом переливаются за край мира.

– Я тоже хочу путешествовать, – сказала Елена, – и петь при дворе королей и королев, носить платья из шелка и бархата с нитками жемчуга в прическе. – Ее темно-карие глаза засверкали, когда она представила себе эту картину.

– Ничего не выйдет, – возразила Кармела. – Нам не разрешают петь на публике. Нас еще ни разу не выпускали отсюда.

– Если вообще когда-нибудь выпустят, – заметила Елена, все воодушевление которой моментально утихло. Ей исполнилось уже двадцать, а перспектива выйти замуж или найти себе место в какой-либо семье представлялась весьма призрачной. Скорее всего, она останется в Пиета до самой смерти.

Воцарилось долгое и тягостное молчание, а потом Сперенца встала и начала убирать со стола чашки и миски.

– Надо успеть вымыть их до того, как проснется Кристина.

Агнесса тоже поднялась на ноги, закатала рукава и стала качать насосом чистую воду. Маргерита поспешила присоединиться к подругам, но Сперенца покачала головой.

– Нет, мы сами управимся. Это – единственный подарок, который мы можем тебе сделать.

– Но это же нечестно. Я имею в виду, что вы не знаете, когда у вас дни рождения…

– Ты сможешь перемыть за нас всю посуду на Рождество, – откликнулась Сперенца, к которой постепенно возвращалось хорошее настроение.

Маргерита застонала.

– Но на Рождество бывает столько грязных кастрюль и сковородок!

– Что ж, зато сегодня, по крайней мере, ты сможешь отдохнуть, – заявила Агнесса, поднося ведро к огромному чайнику, который висел на крюке над очагом.

Димфна зевнула и отправилась взглянуть на свое масло. Маргерита вышла во двор вместе с Еленой, Зитой и Кармелой, своими лучшими подругами из figlie di coro.

– Это ты должна мечтать о том, чтобы петь при дворе, – дрожащим от сдерживаемого волнения голосом сказала Елена Маргерите. – У тебя самый красивый голос среди нас, и ты единственная можешь надеяться на то, что когда-нибудь уедешь отсюда. Это преступление, если ты станешь обычной служанкой у той женщины. Твой талант погибнет.