Старая сказка

– Если вас интересуют собаки, Ваше Величество, вы можете завтра осмотреть наши псарни. – Мать подала знак Монтгомери, и тот распорядился унести пустые тарелки и подать на оловянных тарелках яблочный пирог с хрустящей корочкой, взбитыми сливками и арманьяком.

– С удовольствием, – король неприятно улыбнулся. – Но где же ваша младшая дочь, мадам?

– Она уже спит, Ваше Величество. Она еще ребенок и слишком мала для подобных увеселений.

– Две дочери и ни одного сына, – с набитым ртом проговорила королева Анна, давясь медовыми сливками. – Какой позор. Мы должны взять одну из них ко двору, Людовик. Старшая, по-моему, относительно смазлива. Давай пристроим ее ко двору и найдем ей мужа.

Сидящая за столом чуть поодаль, Мари отчаянно покраснела и опустила глаза. Я же гневно воззрилась на королеву. Как она смеет называть Мари «относительно смазливой»? Я, например, считала сестру самой красивой девушкой из всех, кого я когда-либо видела. Правда, ее темные глаза и теплого оливкового цвета кожа были сейчас не в моде при дворе, но она, по крайней мере, не унаследовала от отца крупный нос с горбинкой, какое несчастье случилось со мною.

– Муж ей понадобится, если она намерена стать наследницей, – сказал король. – Поместье выглядит процветающим. Нужен кто-нибудь, кто управлял бы им. – И он искоса взглянул на мою мать.

Мама нетерпеливо отмахнулась.

– Я неплохо управлялась со всеми поместьями и без помощи мужчины, Ваше Величество, и Мари готовили к этой роли с самого ее рождения. Так что она вполне способна взять бразды правления в свои руки.

– Женщина, управляющая большим поместьем, противна природе вещей, – изрек кардинал Мазарини. – Мужчина рожден повелевать, а женщина – подчиняться. В семье не может быть двух хозяев. Это все равно, что два солнца на небе.

– Или как слуга, отдающий приказания господину, – подхватила королева Анна.

– Или лошадь, едущая верхом на всаднике, – со смешком добавил герцог Орлеанский.

Кардинал Мазарини одарил его страдальческим взглядом.

– В конце концов, от женщин никогда не требовалось быть сильными. Не забывайте, Господь создал их из ребра Адама, так что они хрупки, слабы и покорны чужой воле.

Мать крепко сцепила ладони.

– Ваше Высокопреосвященство, вот чего я никогда не понимала и была бы вам очень обязана, если бы вы объяснили мне это. Если женщина и впрямь создана из ребра Адама, то разве не должны мужчины иметь на одно ребро меньше, чем женщины? Тем не менее все мои наблюдения свидетельствуют, что у мужчин и женщин одинаковое количество ребер с обеих сторон.

– Вы ошибаетесь, – нахмурившись, заявил кардинал. – У мужчин на одно ребро меньше.

– А вы никогда не пробовали сосчитать свои ребра? Могу сообщить вам, что у меня их по двенадцать с каждой стороны, и ровно столько же было у моего покойного супруга.

Кардинал оскалился, что, очевидно, должно было означать улыбку.

– Боюсь, вы ошиблись в подсчетах, мадам.

Мать сердито открыла рот, но потом опомнилась и явно проглотила гневную отповедь. Но на щеках у нее заалели два ярких пятнышка.

– Вы должны пересчитать свои ребра нынче же ночью, Ваше Высокопреосвященство, – насмешливо улыбаясь, сказал герцог Орлеанский. – А потом найти женщину, которая позволила бы сосчитать ее. Быть может… – Он повернулся к матери, которая густо покраснела и поспешила долить арманьяка в свои сливки, помешивая их. – Пожалуй, нет, так не годится. Только представьте, какой выйдет конфуз, если кардинала застанут за подсчетом ребер королевы! – Он перевел взгляд на брата, который, нахмурившись, внимал ему. – Знаю, Луи. Ты скоро женишься. Посему я поручаю тебе пересчитать ребра твоей новобрачной. Но ты обязательно должен сообщить нам о том, что обнаружишь. То есть, разумеется, если сумеешь отыскать ребра своей возлюбленной. Судя по всему, она – пухленькая премиленькая голубка. Держу пари, тебе будет нелегко нащупать их.

– Право, что за вздор ты несешь, – запротестовала королева Анна, но как-то неискренне. – Умоляю вас, Луи, не обращайте внимания на Филиппа.

– Я никогда не обращаю на него внимания. – Король вперил свой мрачный пронизывающий взгляд в мою мать, которая сидела, словно аршин проглотив, и судорожно сжимала кулаки. – Вы отвергаете Писание, мадам? Но разве там не сказано, что женщина должна хранить молчание и не пытаться обрести власть над мужчиной?

– Разумеется, я не отвергаю Писания, Ваше Величество.

– Вы ведь одна из этих реформаторов, не так ли?

Мать прямо встретила взгляд короля.

– Да, Ваше Величество. Но мы не отвергаем Писания. Мы верим, что в нем содержится все необходимое для служения Господу и нашего спасения.

Он нахмурился.

– Но вы выступаете против единой истинной Церкви, разве нет?

Мать ответила, осторожно подбирая слова.

– Единую истинную Церковь составляют те истинно верующие, кто согласен следовать слову Божию.

Король выпятил нижнюю губу и нахмурился еще сильнее, став похожим на обиженного ребенка, который колеблется, стоит или нет закатывать истерику.