Старфайндер

Ральф уже успел залпом осушить бутылку. Теперь он легонько постукивает пустой тарой по кофейному столику. Миссис Блё вскакивает, стремительно бросается на кухню и возвращается с четырьмя полными бутылками. Тем временем вниз спустилась Сили.

МИСТЕР БЛЁ. Я знаю, что это, вероятно, не мое дело, дядя Джон, но этот угнанный моей легкомысленной дочерью угорь, который случайно столкнулся с вашим китом, должно быть, обошелся вам в кругленькую сумму. А вот в какую именно, осмелюсь я спросить?

СТАРФАЙНДЕР. Около десяти миллионов.

МИССИС БЛЁ (подаваясь вперед). И вам заплатят страховку?

СТАРФАЙНДЕР. Сомневаюсь. Обычно выплаты по происшествиям вне Тысячемильной зоны ограничиваются ущербом, причиненном метеоритами. Да ну и хрен с ним.

РАЛЬФ. Грязная капиталистическая свинья! (Обращается к миссис Блё.) Принеси-ка еще пивка, Милдред! (Миссис Блё отправляется на кухню.)

СТАРФАЙНДЕР (кричит в спину миссис Блё). Мне не надо, мэм, у меня еще две полные бутылки.

РАЛЬФ. Что, дядя Джон, зазорно пить с простыми трудягами?

СИЛИ (собирает пустые бутылки). Пить с такими придурковатыми халявщиками, как ты, ему уж точно зазорно. Ты и ботинки ему чистить не сгодишься.

МИСТЕР БЛЁ. Сили!

МИССИС БЛЁ (возвращается с кухни с тремя бутылками пива). Сию же минуту извинись перед нашим гостем, засранка!

СИЛИ. Он ваш гость, не мой. (Выбегает на улицу).

МИССИС БЛЁ (распределяя бутылки): Это все те ужасные книги, которые она читает. Они делают ее такой.

СТАРФАЙНДЕР. Книги?

МИСТЕР БЛЁ: Те, что запретило Содружество. Она берет их в подпольной библиотеке и читает тайком.

МИССИС БЛЁ: Вот поймаю ее за чтением одной из них, она у меня раз навсегда отучится читать!

РАЛЬФ: Покажите мне ребенка, который читает книги, и я докажу вам, что это плохой ребенок. На раз!

СТАРФАЙНДЕР. Пойду-ка подышу воздухом.

На улице на ярком утреннем солнце он вытирает лоб форменным носовым платком, который положен к форме, и надевает капитанскую фуражку. Он глубоко вздыхает... Еще минута, и он бы...

Лучше не думать об этом.

Старфайндер оглядывается по сторонам. Сили нигде не видно.

В некотором отдалении на улицу вторгается зелень — вероятно, парк. Скорее всего, Сили там.

Он находит Сили на зеленой скамейке, кольцом опоясывающей высокое раскидистое, тенистое дерево. В руках Сили вертит маленькую веточку, которой чертит на траве исчезающие узоры. В своем лазурном платье она похожа на кусочек неба, отломившийся и спланировавший на землю.

С хрустом ступая по гравию, он подходит к скамейке и садится рядом с Сили. Некоторое время он сидит и молчит, не зная, что сказать. Сили тоже довольно долго молчит. Потом, не глядя на Старфайндера, говорит:

— Что ты думаешь о моих любящих родителях, Старфайндер?

— Цинизм тебя не красит, Сили.

— Я знаю. Но мне больше нечего надеть.

Он пробует научный подход.

— Главная составляющая любой культуры — тенденция большинства ее представителей мыслить единообразно и единообразно вести себя, подчеркнуто превознося собственное невежество. Такие люди тем не менее образуют основу любого стабильного общества. Без них цивилизация немыслима.

— Кому нужна такая цивилизация?

— Возможно, это не утопия, но и не антиутопия. Ты несправедлива.

— Ты не понимаешь, Старфайндер. Ты разбогател, когда почти всем приходилось упорно протаптывать дорогу к экономическому процветанию и безопасности, и все равно ты ничего не понимаешь.

Сили теперь смотрит на него. Серьезно.

— Если бы haute bourgeoisie просто были фундаментом, волноваться было бы не о чем. Но они — это и стены, и потолок, и крыша. Их профсоюзы до того сильны, что как они скажут, так и будет. Как если бы рабы свергли феодальное право, но при этом остались рабами, как если бы батраки прогнали землевладельца, но все равно остались батраками; как если бы матросы завладели кораблем, но все равно остались бы на нем обычными матросами.

— Без матросов корабль утонет.

— Пусть уж лучше утонет.

Старфайндер вздыхает.

— Не уверен, что этот разговор нас куда-нибудь приведет, Сили.

— Я знаю. Мы говорим о помидорах, а разговор на самом деле про картошку.

— Я официально передал свой загородный дом твоим родителям с условием, что они завещают его тебе. Кроме того, я учредил для тебя трастовый фонд без каких-либо ограничений или условий, так что когда ты подрастешь, то сможешь стать кем захочешь, haute bourgeoisie или нет, неважно. Можешь даже писать стихи, если почувствуешь к этому склонность. Я дал распоряжение моему адвокату продать оба лимузина и положить все деньги, за вычетом его комиссионных, на счет на твое имя.