Старик Хоттабыч

— Штиль? Да будет вам известно, о великодушные и справедливые отроки, что штиль для нас — сущая чепуха. Мы прекрасно обойдёмся и без ветра. Сейчас «Любезный Омар» помчится ещё быстрее прежнего… Да будет так!

И он щёлкнул пальцами левой руки.

Тотчас же «Любезный Омар» с бешёной быстротой рванулся вперёд, причём паруса, встретив сопротивление воздуха, естественно, надулись в направлении, обратном ходу корабля.

За всё существование парусного судоходства никому не приходилось быть свидетелем столь удивительного зрелища. Однако ни Волька, ни Женя, ни Хоттабыч, стоявшие в это время на корме, не успели им насладиться, потому что силой инерции их сбросило с кормы в воду. А сразу вслед за тем грот-мачта, не выдержав чудовищного сопротивления воздуха, со страшным треском рухнула на то место, где только что стояли наши путешественники.

«Любезный Омар» мгновенно скрылся из виду.

«Сейчас бы очень пригодилась шлюпка или, на худой конец, спасательный круг, — подумал Волька, барахтаясь в воде и отфыркиваясь, как лошадь. — Берегов не видать».

Действительно, куда ни кинь взор, всюду видно было только спокойное и безбрежное море.

 XLV. Ковёр-гидросамолёт «ВК-1»

— Куда ты? — окликнул Волька Женю, быстро поплывшего куда-то в сторону. — Всё равно до берега не доплыть. Не трать силы, ложись на спину.

Женя послушался. Лёг на спину и Хоттабыч, бережно приподняв в правой руке свою шляпу.

Так началось единственное в истории мореходства совещание потерпевших кораблекрушение, на котором ораторы высказывались лёжа на спине.

— Вот мы и потерпели кораблекрушение! — чуть ли не с удовлетворением произнёс Волька, самочинно взявший на себя обязанности председателя. — Что ты там задумал? — спросил он, увидев, что Хоттабыч стал выдёргивать свободной левой рукой волоски из своей бороды.

— Я хочу вернуть назад наш корабль. К великому счастью нашему, моя борода нисколько не промокла.

— Успеешь, — сухо остановил его Волька. — Ещё вопрос, захотим ли мы на него возвращаться. Мне, например, не хочется. Прямо скажем: на нём не человеческие, не советские порядки! Даже вспомнить противно.

— По-моему, тоже. «Любезный Омар» отпадает, — поддержал его Женя. — Только вот что, Хоттабыч: надо поскорее позаботиться о спасении матросов. А то как бы они не погибли вместе с судном.

Хоттабыч насупился:

— Меньше всего пусть беспокоит вас судьба моих недостойных слуг. Вот уж пять минут, не менее, как они в Аравии. Там они проживают постоянно, там они и сейчас ждут моих дальнейших приказаний. Но объясните мне, о мачты моего сердца, почему бы нам не продлить наше путешествие на «Любезном Омаре»?

— Кажется, тебе ясно сказано, — отвечал Волька.

— И вообще, — заметил Женя, — парусник — слишком неверный и медленный тип судна. Зависишь от всякой перемены погоды… Не-е-ет, «Любезный Омар» окончательно отпадает.

— О якоря моего счастья! — жалостно захныкал Хоттабыч. — Я сделаю всё, чтобы…

— Бесспорно отпадает, — снова перебил его Волька поёживаясь. Было очень неприятно лежать в воде одетым и обутым. — Остаётся выяснить, что ещё может нам предложить Хоттабыч.

— Я могу вас взять под мышки и полететь.

— Отпадает! — отрезал Волька. — Слуга покорный — летать у кого-то под мышками!

— Не у кого-то, а у меня! — обиделся Хоттабыч.

— Даже у тебя.

— Тогда я осмелюсь предложить вашему просвещённому вниманию ковёр-самолёт. Превосходнейшее средство передвижения, о разборчивые друзья мои!

— Вот уж не сказал бы, что превосходнейшее! Замёрзнешь на нём, да и летишь медленно и без всяких удобств, — задумчиво промолвил Волька и вдруг воскликнул: — Идея! Честное пионерское, идея!

Он тут же камнем ушёл под воду, так как в припадке восторга не придумал ничего лучшего, как начать самому себе аплодировать. Он вынырнул, сопя и отплёвываясь, снова улёгся поудобней на спину и как ни в чём не бывало продолжал:

— Нужно усовершенствовать ковёр-самолёт: сделать его обтекаемой формы, утеплить, оборудовать койками и поставить на поплавки.

Труднее всего было объяснить Волькино предложение Хоттабычу. Во-первых, старик не знал, что такое «обтекаемая форма»; во-вторых, понятия не имел о поплавках.

Такая, казалось бы, простая вещь — «обтекаемая форма», а объяснять пришлось очень долго, пока не догадались сказать, что обтекаемый ковёр-самолёт должен быть похожим на огурец, у которого, понятно, выдолблена сердцевина.

Кое-как, тоже с превеликими трудностями, растолковали старику и насчёт поплавков.

И вот наконец взмыл в воздух и лёг курсом на зюйд-зюйд-вест обтекаемый ковёр-гидросамолёт «ВК-1». В переводе с авиационно-конструкторского языка на обыкновенный, житейский, «ВК-1» означало: «Владимир Костыльков. Первая модель».

Похожий на огромный огурец с небольшим хвостиком позади, какие бывают у огурцов, только что сорванных с грядки, этот крытый ковёр-гидросамолёт имел три спальных места и в каждом из бортов по два окошка, прорезанных в толстой мохнатой ковровой ткани.

Лётные качества Волькиной конструкции оказались не в пример выше, нежели у обычного ковра-самолёта.