Старик Хоттабыч. Голубой человек

Неяркий, но ровный стариковский румянец покрывал его смуглые щёки, шаг его был по-прежнему лёгок и быстр, широкая улыбка озаряла его открытое и простодушное лицо. И только хорошо изучивший Хоттабыча Волька мог заметить, что какая-то затаённая мысль всё время тревожит старого джинна. Хоттабыч часто вздыхал, задумчиво ерошил дремучую бороду, и крупная слеза изредка показывалась на его честных и приветливых глазах.

Волька прикидывался, будто ничего не замечает, и не расстраивал старика бестактными вопросами. Он был убеждён, что в конце концов Хоттабыч обязательно поделиться с ним своими грустными думами. Так оно и случилось.

- Печаль и тоска терзают моё старое сердце, о благородный спаситель джиннов,- тихо произнёс как-то Хоттабыч, когда величественный закат окрасил в ровный розовый цвет тихие вечерние воды Москвы-реки.- Мне не дают покоя мысли о моём бедном пропавшем брате, об ужасной и безвыходной его судьбе. И чем больше я думаю о нём, тем больше я склоняюсь к тому, чтобы как можно скорее отправиться на его поиски. Как ты смотришь на это, о мудрый Волька ибн Алёша? И если ты к этому моему решению относишься благосклонно, то не угодно ли будет тебе осчастливить меня и разделить все радости и невзгоды этих поисков?

- А где ты собираешься искать своего брата? - деловито осведомился Волька, привыкший уже спокойно относиться ко всяким, самым неожиданным предложениям Хоттабыча.

- Не знаю, помнишь ли ты, но я уже рассказывал на самой заре нашего столь счастливого знакомства, что Сулеймановы джинны бросили его, заточённого в медный сосуд, в одно из южных морей, и там, у таинственных берегов знойных стран, и надлежит, на мой взгляд, искать брата моего Омара ибн Хоттаба.

Скажем прямо, перспектива путешествия по южным морям сразу пришлась Вольке по душе.

- Ну что же,- сказал Волька,- я согласен. Я с тобой обязательно поеду. Хорошо бы ещё…- Тут Волька замялся.

Но повеселевший Хоттабыч подсказал ему:

- Захватить с собой наших превосходных друзей Серёжу и Женю. Так ли я тебя понял, о добрый мой Волька?

Волька облегчённо вздохнул и утвердительно кивнул головой.

- В этом не могло быть и тени сомнения,- учтиво ответил Хоттабыч, и тут же было решено, что экспедиция по розыскам несчастного брата старика Хоттабыча отправится в путь не позже чем через два дня.

Но если вопрос о сроках отправления на поиски не вызвал особых споров, то совершенно неожиданно обнаружились довольно серьёзные разногласия по вопросу о том, какими средствами передвижения пользоваться во время экспедиции.

- Давай полетим на ковре-самолёте,- предложил Хоттабыч.- Мы все на нём прекрасно поместимся.

- Не-е-ет,- решительно возразил Волька,- на ковре-самолёте я больше не ездок. С меня хватит полёта в Индию. Не хочу я больше мёрзнуть, как собака!

- Я обеспечу вас всех тёплой одеждой, о благословенный Волька. А если тебе угодно, посреди ковра будет гореть большой костёр, и мы сможем вокруг него греться во время полёта.

- Нет, нет и нет,- отрезал Волька,- о ковре-самолёте не может быть и речи! Давай лучше поедем до Одессы поездом, а из Одессы…

И Волька развил перед слушавшим его с уважением стариком свой план путешествия, безропотно принятый Хоттабычем и впоследствии с восторгом одобренный Серёжей и Женей.

XXXVI. «Давайте останемся»

На вокзал наши путешественники прибыли почти без приключений. А если не считать того, что произошло при посадке в автобус, то и вовсе без приключений.

А случилось при посадке в автобус вот что. Уж и Волька, и Серёжа, и Женя с трудом, правда, но влезли в переполненный автобус, уже торжественно улыбавшийся Хоттабыч занёс свою ногу на подножку автобуса, когда из раскрытого окошка высунулся кондуктор и властным голосом произнёс:

- Граждане, местов больше нет, автобус отправляется!

А так как его слова не оказали, очевидно, никакого впечатления на старичка, то кондуктор специально для него добавил:

- Давайте останемся, гражданин.

Старичок посмотрел на кондуктора с изумлением, убрал свою ногу с подножки и растерянно промолвил:

- Если тебе это доставит удовольствие, о господин мой, то я это только сочту за честь, хотя и очень спешу на розыски моего несчастного брата.

Кондуктор, успевший в это время дать сигнал отправления, вдруг совершенно непонятным образом очутился на мостовой рядом с учтиво поклонившимся ему стариком в канотье и с довольно глупым видом проводил глазами быстро скрывшийся за поворотом автобус.

- Я осмеливаюсь выразить своё глубочайшее убеждение, что мы с вами чудесно проведём здесь время, пока, к нашему обоюдному удовольствию, не прибудет следующий автобус,- вежливо обратился Хоттабыч к оцепеневшему кондуктору. В это время кондуктор пришёл в себя и с пронзительными воплями ринулся вслед за своей осиротевшей машиной.

- Ос-тановите! - кричал он, проворно семеня ногами и придерживая рукой бренчавшую серебром и медяками тяжёлую сумку.- Остановите автобус, граждане!