Старик Хоттабыч. Голубой человек

- Штиль? Штиль - это сущая чепуха. Мы прекрасно обойдёмся без ветра. Сейчас корабль помчится ещё быстрее прежнего. Да будет так.- Он как-то по-особенному щёлкнул при этом пальцами правой руки.

Через какую-нибудь тысячную долю секунды «Любезный Омар» с бешеной быстротой рванулся вперёд, причём паруса, встретив сопротивление воздуха, надулись в направлении, обратном ходу судна.

Однако ни Волька, ни Серёжа, ни Женя, ни Хоттабыч, стоявшие в это время на корме, не успели насладиться этим редчайшим зрелищем, потому что силой инерции их выбросило с кормы в воду. А сразу вслед за этим обе мачты, не выдержав чудовищного сопротивления воздуха, со страшным треском рухнули на то место, где только что стояли наши путешественники.

«Любезный Омар» мгновенно скрылся из виду со всем своим экипажем.

- Сейчас бы очень пригодилась какая-нибудь лодка или хотя бы спасательный круг,- сказал Волька, барахтаясь в воде и отфыркиваясь, как лошадь.- Берегов не видать…

Действительно, куда не кинешь взор, всюду голубело спокойное, безграничное и безбрежное море.

XL. Ковёр-гидросамолёт «ВК-1»

- Куда вы? - крикнул Волька своим приятелям, энергично поплывшим куда-то в сторону.- Всё равно до берега не доплыть, да его и не видно. Не тратьте силы, ложитесь на спину.

Ребята послушались Вольку. Лёг на спину и Хоттабыч, бережно приподняв в правой руке свою шляпу канотье.

Так началось единственное в истории мореходства совещание потерпевших кораблекрушение, на котором ораторы высказывались, лёжа на спине.

- Вот мы и потерпели кораблекрушение,- чуть ли не с удовлетворением произнёс Волька, самочинно взявший на себя функции председателя.- Что ты там делаешь? - спросил он вслед за этим, увидев, что Хоттабыч стал выдёргивать свободной левой рукой волоски из своей бороды.

- Я хочу вернуть назад наш корабль, о Волька.

- Успеешь,- сухо остановил его Волька.- Давай раньше обсудим, хочется ли нам на него возвращаться. Мне, например, лично не хочется. Просто противно смотреть на человеческое неравенство и бесстыдную эксплуатацию человека человеком.

- Прямо не верится, что Хоттабыч уже второй месяц в Советском Союзе,- сказал Серёжа,- а всё ещё не может отвыкнуть от рабовладельческих замашек.

- Кроме того,- добавил практичный Женя,- сейчас штиль, и ещё неизвестно, когда он кончится. Придётся торчать на одном месте без движения. Следовательно, «Любезный Омар» отпадает.

- Бесспорно, отпадает,- согласился Серёжа, поёживаясь. Ему было очень неприятно лежать в воде одетым и обутым.

- Остаётся выяснить,- резюмировал Волька общее мнение,- что ещё может предложить нам Хоттабыч.

- Я могу вас, о друзья мои, взять всех под мышки и полететь.

- Отпадает! - категорически отрезал Волька.- Это очень неудобно, когда ты летишь у кого-то под мышками.

- Не у кого-то, а у меня,- нашёл время и место обидеться Хоттабыч.

- Даже у тебя.

- Тогда я осмелюсь предложить вашему просвещённому вниманию ковёр-самолёт. Превосходнейшее средство передвижения, о благословенный Волька!

- Не сказал бы, что превосходнейшее. Замёрзнешь на нём, как пить дать, да и летишь на нём медленно и без всяких удобств,- задумчиво произнёс Волька и вдруг воскликнул: - Идея! Честное пионерское, идея! - Он немедленно ушёл ключом под воду, так как от волнения и энтузиазма поднял вверх руки, чтобы похлопать в ладоши от полноты чувств.

Волька вынырнул, сопя и отплёвываясь, снова улёгся поудобней на спину и как ни в чём не бывало продолжал:

- Нужно модернизировать ковёр-самолёт: сделать его обтекаемой формы, утеплить, оборудовать койками и поставить на поплавки.

Труднее всего было объяснить Волькино предложение Хоттабычу.

Первым делом, старик не знал, что такое «обтекаемая форма», во-вторых, не представлял себе, что такое поплавки.

Такая, казалось бы, простая вещь - «обтекаемая форма», а объяснять пришлось минут сорок. Наконец догадались сказать, что обтекаемый ковёр-самолёт должен быть похож на огромный огурец, у которого, понятно, выдолблена сердцевина. Кое-как, хотя тоже с превеликими трудностями, растолковали старику и насчёт поплавков.

И вот через час двадцать минут после того, как наши друзья при столь необычайных обстоятельствах очутились за бортом, с места катастрофы взмыл в воздух и лёг на курс на зюйд-зюйд-вест обтекаемый ковёр-гидросамолёт «ВК-1». «ВК-1» означало, в переводе с авиационно-конструкторского языка на обыкновенный, житейский: «Владимир Костыльков. Первая модель».

Похожий на гигантскую сигару, длиной в добрых десять метров, этот крытый ковёр-гидросамолёт имел четыре спальных места и по два окошка, прорезанных в толстой и мохнатой ткани обеих его боковых стенок.

Лётные качества Волькиной конструкции были настолько выше, нежели у обычного ковра-самолёта, что уже через какой-нибудь час после старта они снизились в тихой голубой бухточке, неподалёку от итальянского города Генуи.

Х LI. Краткое интервью с юным генуэзцем