Читаем Старик Хоттабыч. Голубой человек полностью

- Кто хозяин, кто хозяин! - снова вспыхнул сапожник. - Я хозяин. Вот как дам тебе в рыло!…

Он собирался вылить на недоуменно оглядывавшегося Антошина новый поток оскорблений, но Ефросинья лениво, чувствуя свою власть над мужем, остановила его:

- Не трожь его, Степан Кузьмич. Парень третий день: из деревни. Темный. Не приобык еще. - Так ведь я, Фросечка, не: двужильный - снова притих сапожник. У меня ведь тоже имеется нервная система. У людей Новый год, а ты ковыряйся шилом да постукивай молоточком, ковыряйся да постукивай…

Он обернулся к Антошину и неожидано улыбнулся, Он был отходчив:

- Значит, одна нога здесь, а вторая у госпожи Зубакиной. И все, что я тебе сказывал, все исполни… Ты ведь не дурной какой-нибудь… Ты, может, даже и совсем умный…

Если тебя хорошенечко поскоблить, а потом навощит и отполировать…

- Одну минуточку, - сказал Антошин, - одну минуточку! Он вернул потрясенному его наглостью сапожнику узелок с ботинками, подошел к верстаку, возле которого на почерневшей от копоти и грязи стене висел отрывной календарь с одним-единственным листком. Осторожно, чтобы с непривычки не наделать пожару, он подтянул лампу к этому листочку.

- Скажите пожалуйста, - насмешливо протянул сапожник, - ну совсем - как грамотный!… Ты, может, часом грамотный? Так ты прямо и говори: я грамотный.

Шурка за пологом фыркнула.

- Грамотный, - ответил рассеянно Антошин. Голос его прозвучал, так глухо, точно он сам себе выносил тяжкий приговор.

Степан, воспринял ответ Антошина так, как если бы тот сказал, что он только что с Луны.

- А ты прочитай, что тут, написано, если ты грамотный!… Ох и здоров же ты, Егор, врать!

- Врать грех! Врать грех! - крикнула из-за полога Шурка. - Как не стыдно! Вот тебя боженька за э…

Послышался шлепок по голому месту, и девчонка за молкла на полуслове. А Антошин медленно, по слогам, словно он только что научился грамоте, прочел:

- «Тысяча воеемьсот девяносто третий год… - Он остановился и с трудом перевел дыхание. - 31 декабря. Пятница… Тысяча восемьсот девяносто третий год! - воскликнул он, потрясенный. - Я, кажется, сошел с ума!

Но Степан и Ефросинья были потрясены не менее:

- А и верно, грамотный!

- А ну, прочитай вот этот, новый! - сказал Степан и сунул ему в руки пузатенький, непочатый отрывной календарь… издательства И. Д. Сытина. На самом верхнем его листке поблескивал олеографический портрет здоровенного бородатого военного в мундире с золотыми эполетами, увешанного по самый живот золотыми и эмалированными звездами и крестами, с широкой голубой щелковой лентой через плечо. Он стоял, выпятив сверхъестественно могучую грудь, как по команде «смирно». Его держала под руку моложавая женщина с нерусским лицом. Она была в длинном белом платье, тоже с лентой через плечо, но не голубой, а розовой. Под ними подпись: «Их императорские величества государь император Александр Александрович; и государыня императрица Мария Федоровна. 1894 год по рождеству Христову»

- Тысяча восемьсот девяносто четвертый год! - повторил вслух Антошин и тяжело опустился прямо на верстак. У него, отказались служить ноги.

- Ученый! - высунулась из-за полога Шурка. - Скубент,!… Ой, уморил!… Ладно, - сказал Степан после довольно долгого молчанья. - Почитал, и хватит. Не в гимназии. Теперь сыпь к госпоже Зубакиной. А то она мне голову оторвет.

Скрипнула дверь, и в клубах пара вбежала круглолицая, с румянцем во всю щеку горничная в накинутом на плечи, теплом платке:

- Степан Кузьмич, Лизавета Федоровна ужас как сердится. Ей уже паковаться пора. - Скажи, что я сию минуту.

- А то она опаздывает… Поезд через полтора часа отходит, а у нее еще чемоданы не уложены, - пояснила напоследок горничная и исчезла в облаке пара, как ангелочек.

- Уж лучше я сам отнесу, - сказал Степан Ефросинье. - А то когда еще она вернется из Рязани. Егора она, чует мое сердце, обговорит. Жди потом денег, пока смилостивится. А какие деньги зарабатывает!… А тебе, - обернулся он к Антошину, который все еще сидел на верстаке, - тебе нету пока что моего доверия. Ошалелый ты какой-то… Я скоро вернусь, Фросечка.

Он накинул на себя пальтишко и был таков. За пологом послышался громкий шепот:

- Мам, а мам!

- Ну, чего тебе, неугомонная? - Вот говорят - «Дуся погибшая, Дуся погибшая», а она совсем наоборот, живая-здоровая…

- Спи, дуреха, - сказала в сердцах Ефросинья, - не твоего это ума дело.

- А я сплю, - возразила из-за полога Шурка. - А что же ты, бесстыдница, братцу своему двоюродному спокойной ночи не сказала? - вспомнила Ефросинья.

- Егор, а Егор! Спокойной тебе ночи! - крикнула Шурка из-за полога, и так как Антошину в эти минуты было не до нее, то она не почла за труд высунуть из-за занавески свою лохматую головенку и на положении воспитанной столичной барышни прочесть ему нотацию: - Ты что, Егор, не знаешь, как отвечать? Надобно ответить мне: «Спокойной ночи, Шурочка!» Понятно?

- Спокойной ночи, Шурочка, - отозвался, как эхо, Антошин.

Перейти на страницу:

Все книги серии Новая Библиотека приключений

Похожие книги

Принц по ГОСТу
Принц по ГОСТу

Влюбиться до смерти? Это про меня – ректора Академии Прекрасных Принцев, которые даже шнурки завязать не могут! Какое королевство? О чем вы? Они меч в руках не удержат! Добрые родители принцев почему-то уверены, что я клеюсь к каждому ученику, дабы повторить сказку про Золушку, поэтому торжественно прокляли, сделав мою любовь смертельной для меня. У меня и так проблем выше прохудившейся крыши! Красавцы-преподаватели поспорили, кто первый затащит меня в постель, единственная преподавательница, дряхлая куртизанка, требует, чтобы я устроила ее личную жизнь, а жестокий и коварный призрак развлекается в Академии на полную катушку моих нервов. Я выживу, причем всех! Я сделаю из них настоящих мужиков, если доживу. Потому что я влюбилась…

Кристина Юраш , Кристина Юрьевна Юраш

Любовное фэнтези, любовно-фантастические романы / Самиздат, сетевая литература / Юмористическая фантастика / Любовно-фантастические романы / Романы