Старина четвероног

Перед тем как отбыть в Мозамбик, я получил из Солсбери письмо, датированное 3 августа 1953 года, от Дж. Ф. Картрайта. Он писал, что в октябре — ноябре 1952 года занимался на острове Малинди подводной охотой и видел там, в частности, наш отряд. После нашего отъезда он однажды, нырнув с подводным ружьем возле рифа, увидел вдруг под собой большую рыбу, один вид которой нагнал на него страх. Огромная пасть, во всей внешности что-то «зловещее и древнее»… Вот его слова:

«Это была здоровенная рыбина, весом около 50–70 килограммов. Она совершенно отличалась от всех рыб, встреченных мной до и после того. У нее был очень злобный вид, и казалось, что ей не меньше тысячи лет. Глаза крупные, но больше всего мне запомнилась мощная чешуя, напоминающая броню; такой чешуи я не видел ни у одной рыбы».

Несмотря на грозный облик рыбы, Картрайт все же отважился по ней выстрелить. Но гарпун скользнул по чешуе, и чудовище исчезло.

Вернувшись на берег, Картрайт рассказал о странной рыбе другим рыбакам. Они решили, что ему попался большой морской судак, но с этим семейством Картрайт был знаком хорошо и не сомневался, что судак тут ни при чем. Уже чешуя говорила против такого предположения. Так рыба и осталась неопознанной.

Вскоре по возвращении в Родезию Картрайт впервые увидел в газетах фотографию целаканта. Его сразу поразило сходство целаканта с «малиндийским незнакомцем». Затем Картрайт побывал на юбилейной выставке в Булавайо и, к своей радости, увидел там модель целаканта (ист-лондонского) в натуральную величину. Здесь сходство еще больше бросилось в глаза. Картрайт попробовал взглянуть на модель под тем же углом зрения, под каким видел загадочную рыбу, и почти совершенно уверился в том, что встречался с настоящим живым целакантом. Что я думаю по этому поводу?

Что же, во всяком случае ясно одно: если Коморские острова — современная родина целаканта, то Малинди намного ближе и легче достижим, нежели Ист-Лондон, куда добрался по меньшей мере один целакант. Базаруто находится между Малинди и Ист-Лондоном; таким образом, сообщение Картрайта могло служить подтверждением рассказа рыбака. Наконец, исходя из того, что я знаю о рыбах западной части Индийского океана, трудно представить себе рыбу, которая более отвечает описанию Картрайта, чем целакант ^[23]

Так как французы не разрешали иностранным ученым работать в их водах, Научный совет для Африки (одна из его функций — координировать научные изыскания южнее Сахары) занялся вопросом о международной экспедиции. Совет учредил комиссию в составе доктора Милло (Франция), доктора Уорсингтона (Англия) и меня. Мы должны были встретиться в Найроби в конце октября 1953 года.

А в начале сентября мы с женой и одним нашим другом, ученым X. Й. Кохом, отправились в Мозамбик.

Наши исследования на Базаруто и других островах, а также на Понте-де: Барра-Фальса дали чрезвычайно интересные и богатые результаты, но целакантов мы не нашли. Что ж, не оправдалась еще одна надежда, только и всего. Но я каждый день возвращался в лагерь без целаканта, и это усугубляло мое уныние. Когда же это кончится? Когда я избавлюсь от двойного бремени: необходимости решить судьбу имеющегося экземпляра и неопределенности ожидания, поймают ли на Коморских островах еще целакантов?

Предстоящее заседание комиссии в Найроби меня ничуть не радовало. Я предчувствовал, что мое страстное желание продолжать поиски не встретит отклика, что оно увязнет в тысяче формальностей и технических вопросов. Подобные вещи случались и раньше, но сейчас все гораздо сложнее: ведь Коморы — чужая территория, закрытая для меня.

Во время экспедиции мы жили совершенно изолированно, если не считать случайного визита на маяк на северном мысу Базаруто. К концу нашего пребывания в этом районе мы однажды сошли на берег материка и застали местных жителей в необычайном волнении. Был отлив, один рыбак отправился на разведку к большой грибовидной глыбе коралла и обнаружил укрывшуюся в мутной воде огромную «гаррупу» (морской судак). Ему удалось ее прикончить. Она весила почти сто килограммов; этакий исполин — в мелкой, луже! Мы смотрели и переживали, тут подошел китаец, говоривший по-португальски, и рассказал, что радио накануне передало, будто французы поймали какую-то необычную крупную рыбу. В передаче упоминали мое имя; вот он и прислушался, зная, что я работаю на здешних островах. Вот это новость! Где же ее поймали? Кажется, на Мадагаскаре, но он не уверен. А называется — целакант? Вот-вот, совершенно верно.

Взрыв бомбы не произвел бы на меня такого впечатления. Увы, сколько мы его ни допрашивали, он больше ничего не мог добавить. Мы тотчас обошли всех, у кого были приемники, но мало что выяснили в дополнение к уже сказанному.

Хотя я еще не был совершенно уверен — трудно ли ошибиться! — мне казалось, что я разом помолодел на много лет. Уточнить было негде, газеты доходили сюда с опозданием на шесть дней. И только неделю спустя, вернувшись в цивилизованные места, мы узнали, что действительно пойман целакант, что его поймали на Коморах и притом как раз на Анжуане!