Старое платье королевы

   Это было чистой правдой: у меня светлая, совcем не тронутая солнцем кожа, и платье придавало моему лицу синюшный оттенок. Конечно, всем известно, что королева только что оправилась от болезни, но почему она должна походить на умертвие из детской сказки?

   – Срок даже и малого траура истек, – добавила я, мысленно подсчитав сроки, - поэтому извольте подыскать цвет, который не превращает меня в покойницу.

   – Что вы такое говорите, госпожа... - искренне испугалась госпожа Ланни. – Конечно... Конечно... Как вам будет угодно... Вы ведь сами выражали желание носить траур по возможности долго, а я...

   – Я передумала, – перебила я. – Но не потому, что не скорблю больше. Я просто не желаю, что бы посторонние считали, будто я ни о чем больше ңе могу думать,и не считали меня... легкой добычей. Так понятно?

   – Вполне, госпожа.

   Мастерица посмотрела на меня будто бы с испугом, потом встряхнулась, вздохнула и велела Эм (или Эн, я их все ещё путала):

   – Позови моих девочек с образцами тканей. Может быть, госпoжа выберет прямо сейчас?

   Я кивнула. В самом деле, что тянуть?

   Процесс выбора затянулся надолго, и все это время меня снедали самые нехорошие мысли. Очень о многом нужно было спросить у канцлера... если я осмелюсь, конечно, а он соблаговолит ответить. Вопросов скопилось столько, что впору записывать, но я не рискнула попросить письменный прибор, положилась на память. Мало ли, кто прочтет мои заметки?

   За этими мыслями я даже не разобрала вкуса удивительного черепахового супа, ела без аппетита и оставила в тарелке намного больше половины: очень уж сытным оказалось это кушанье. В пансионе принято было доедать всё, но тамошняя кухня была привычна и не таила подвоха, а что со мной будет , если я через силу одолею эту порцию, представлять не хотелось.

   – Вам не понравилось, госпожа? - спросила Нэна, убирая со стола. - Может быть, недостаточно специй? Но доктор сказал, вам пока не стоит есть острoе и пряное.

   Я только плечами пожала, потом спросила:

   – Бывает же так: вдруг перестает нравиться то, что раньше любила?

   – Пожалуй, госпожа, - после паузы ответила она. – В детстве я обожала недозрелые кислые яблоки и могла съесть сколько угодно, а теперь взгляну – скулы сводит.

   – Вот и со мной, кажется, такое случилось. И доктор прав: мне совсем не хочется острого. Завтрак удался, но...

   – Что прикажете подать на ужин? - тут же спросила Нэна. - Ах да, его превосходительство просил осведомиться, не согласитесь ли вы разделить с ним трапезу!

   – Конечно... А что подавать... Спроси у доктора, пускай он порекомендует что-нибудь легкое, - выкрутилась я. - А вкусы Одо, полагаю, здесь хорошо известны?

   – Да, госпожа.

   В дверь постучали, Нэна открыла, что-то спросила, выслушала ответ – я ничего не разобрала, как ни прислушивалась, – потом вернулась.

   – Его превосходительство приказал передать вам вот это, госпожа, – она положила на прикроватный столик стопку пухлых папок. – И напoмнить, что время не ждет.

   – Спасибо, – сказала я, взяла верхнюю и села на кушетку, поджав босые ноги. Наверңо, почти так, как это делала ее величество. – Не беспокой меня до ужина.

***

К ужину я спускалась уже в другом платье – тоже пошитом (или подогнанном) по моей фигуре, не королевской. В голове роились сотни вопросов, но с чего начать?

   Трапеза началась в молчании – дежурные приветствия я в счет не принимала. Мне доводилось видеть в книгах, как персонажи беседуют за столом, но, по-моему, это очень неудобно. В пансионе вообще запрещалось разговаривать во время еды, можно было только попросить передать соль, хлеб или кувшин с водой, не более того. Иначе как быть? К тебе обращаются, а у тебя во рту непрожеванный кусок, и что делать? Глотать с риском подавиться? Судорожно жевать, мычанием давая понять, что не можешь говорить? Элегантно выплюнуть в салфетку?

   К сожалению, в памяти королевы я не нашла ничего о поведении в таких ситуациях. Навеpно, мэтр Оллен и это счел чем-то не стоящим внимания и само собой разумеющимся. А зря!

   В любом случае, при Нэне – а она прислуживала за столом, – канцлер явно говорить не желал. Пускай она многое знала, но все-таки...

   – У вас такое лицо, сударыня, будто вам есть, что мне сказать, - сказал он, когда эта пытка осталась позади.

   То есть было вкусно – и Нэна явно последовала моему распоряжению, потому что порции у меня оказались втрое меньше дневных,и там не оказалось ничего острого и жирного. Но все равно – я никогда прежде такого не пробовала, поэтому мне очень понравилось. И опять же: осталось столько, что хватило бы угостить младший класс. Неужели так всегда бывает? Или королева сама справляется? Не похоже...

   – Я хотела бы задать вам несколько вопросов, Одо, - с трудом выговорила я, постаравшись скопировать тон Дагны-Эвлоры.

   Кажется, получилось, потому что лицо канцлера приобрело напряженное выражение.

   – Сначала спрошу я: вы успели прочесть досье?

   – Только половину. Там очень много такого, что мне вовсе не понятно, но об этом я хотела поговорить позже.

   Я изо всех сил старалась держать лицо, как говорила госпожа Увве, но не знаю, насколько мне это удавалось.