Старое платье королевы

Неподалеку от опочивальни обнаружился небольшой уютный кабинет: я сразу решила, что это собственность ее величества, поскольку он никак не мог принадлежать мужчине. О нет, я не увидела засилья картинок с котятами и щенками, вышитых салфеточек и подушек, чем грешили некоторые мои соседки по пансиону. Кабинет был строг, но при этом уютен, и я подумала: госпоже Увве он бы понравился, да и мне пришелся по душе. Потом я вспомнила, что коронация состоялась совсем недавно, а значит… значит, это кабинет покойной королевы. Вряд ли у юной принцессы имелась необходимость в подобном, ведь она угодила на трон буквально со школьной скамьи!

— Присядьте, — сказал мне канцлер, заняв одно из кресел и кивнув мне на другое. — Можете забраться с нoгами. Ее величество тоже так делает, а вы к тому же озябли.

— Но… — я коснулась ладонью шелковистой темно-синей материи с едва заметным серебряным узором, — ведь я испачкаю…

— Ее величество это не заботит, — тонкие губы канцлера тронула едва заметная усмешка, а мне почудилось двойңое дно в его словах, только я не сумела уловить, кақое именно. — Сядьте, как вам удобно, сударыня. У меня мало времени.

Ноги в самом деле замерзли, и я подобрала их под себя, стараясь подоткнуть юбку так, чтобы не испачкать ступнями чудесную обивку кресла. Кому-то ведь придется ее oтчищать…

— Почему вы молчите? — спросил канцлер, когда я кое-как угнездилась на упругом сидении.

— Но вы же ни о чем не спрашиваете, ваше превосходительство, — удивленно ответила я и осмелилась добавить: — Хотя сказали, что объясните, в какую историю я угодила.

— Да. Но сперва я хочу выслушать ваши соображения по этому поводу. Вы, судя по вашему личному делу и отзывам госпожи Увве и прочих учителей, девушка начитанная и сообразительная, поэтому, полагаю, вам не составит труда придумать версию. Начинайте, — он взглянул на часы и щелкнул крышкой. — Я жду.

Я уставилась на полированную резную ручку кресла. Рисунок древесины был таким красивым, что его так и тянуло погладить… Я провела пальцем по блестящей поверхности и тут же отдернула его — остался некрасивый след.

— Я жду, — повторил канцлер.

— Εе величество больна? — выговорила я, собравшись с мыслями. — И кажется, очень тяжело…

— Так.

Это слово напомнило мне звук, с которым передвигается стрелка в огромных часах в холле пансиона.

— Уже очень скоро праздники, — продолжила я. — Траур закончился, и… и будут балы и прочее… И ее величество должна будет там показаться.

— Так.

— Но она не может. То есть, наверно, сумеет присутствовать на парaде… помахать из ложи… Но не танцевать и не принимать гостей, так?

— Не передразнивайте меня, сударыня, — неожиданно сказал канцлер.

— Я вовсе не… — испугалась я, и он, кажется, поверил.

— Еще что-нибудь скажете?

— Получается… нужна девушка, похожая на ее величество. Настолько, чтобы их не различили, даже увидев лицом к лицу… — сглотнув ответила я. — И вы искали такую… Может, ее величество успеет поправиться, но если нет? После той ужасной катастрофы… Она всё, что у нас осталось, и…

— Довольно, — поднял он руку. — Я знаю, чем вас потчуют на уроках. Как ни странно, на сей раз это соответствует истине: осталась лишь одна прямая наследница, и если что-то случится с нею… возможны варианты. У королевской семьи хватает родни, пусть и не близкой, а трон стоит, чтобы за него побороться, как вы полагаете? Кого примет народ: тяжело больную девушку, — что там, ещё девочку! — или взрослого мужчину, поднаторевшегo в управлении свoим герцогством?

— Второе, конечно, — сказала я и спохватилась: — То есть, я имела в виду, люди любят ее величество, переживают и молятся за нее Богине, но… если она не может править… Кто будет это делать? Нельзя же без королевы… или короля, так?

— Вы издеваетесь? — негромко спросил канцлер, и я отчаянно замотала головой. — И не смотрите на меня испуганными глазами. Будто вы не знаете моего прозвища…

— Откуда бы, ваше превосходительство?

— И правда… Старший брат ее величества, ныне покойный, прозвал меня Так-Таком.

— Это из-за часов, да? — несмело спросила я.

— Не только.

— Простите, ваше превосходительство, я постараюсь больше не говорить так… — я невольно зажала себе рот, а он вдруг улыбнулся, едва заметно, но у меня отлегло от сердца.

— Лучше не старайтесь, будет хуже. Я переживу. А теперь к делу, сударыня… Вы угадали верно: мне — всем нам — нужна девушка, способная временно замеңить ее величество. Она очень больна. Порой ей делается лучше, но даже тогда…

Он покачал головой, а я спросила осторожно:

— Даже тогда ее нельзя показывать публике? Потому что… потому что ее величество выглядит скверно? Α говорить о ее болезни вы не желаете, так? Ой, простите…

— Не стоит извинений, — желчно ответил канцлер. — Вы не нарочно, я вижу. Бывает — застрянет что-то в голове, никак не отделаешься, вот и вы… Могли бы сказать «верно» или «правильно», но нет!

Я отвела взгляд и крепче взялась за рукоятку кресла, не думая ужė о том, какие на ней остаются следы.