Старшие сыновья

На соседнем пирсе, несмотря на жару, тёрся какой-то хмырь, хотя ни лодок, ни барж там не было. Горохов не разглядывал его. Отметил, и всё. Занялся своими делами.

Руководитель проекта должен всё контролировать сам. Горохов влез на палубу и оттуда спустился в трюм. Да, там оставалось совсем немного. Ящики с запасными частями, инструменты, спецодежда, ещё что-то. Вылез из трюма и тут же на палубе, в тени рубки присел на железный ящик, достал карандаш и кусочек бумаги. Стал писать.

«Дорогая моя Елизавета, здравствуй, очень по тебе скучаю. Каждый день думаю о тебе. Думаю, как ты там? А у нас жара страшная, днём бывает под шестьдесят. Но, кажется, дело выходит. Надеюсь, что через три дня поставлю вышку, начну бурить. Так что в ближайший месяц не приеду. Не жди. Как пойдут дела дальше, напишу. Твой Калинин».

Он пару раз свернул бумагу определённым образом. Потом нашёл в кармане несколько крошек табака, кинул их в сгиб письма и ещё раз свернул бумагу и написал имя адресата. Если бумагу развернут, табачные крошки выпадут. Адресат сразу поймёт, что письмо читали. И что тут всё непросто.

А в самом письме непосредственно было сказано: ситуация сложная, на всякий случай присылайте средство эвакуации.

Он поднялся и заглянул в рубку:

- Капитан!

- Тут я. А, это вы…, - Из тени появился статный мужчина. – Сегодня выгрузите меня, я так понял. В трюме почти пусто.

- Да, через пять часов можете уходить. Баньковский вас рассчитает.

- Отлично, хорошая новость.

- У меня к вам просьбочка, - Горохов протянул ему письмо, - вы ведь до Березников пойдёте?

- Я пойду на север, но в Березниках остановлюсь.

- Передадите письмо моей знакомой? Она вас либо встретит, либо на почте в порту оставьте до востребования.

- Сделаю, - обещает капитан, забирая у Горохова бумагу.

- Ну, удачи вам, капитан.

- И вам удачи, инженер, - отвечает капитан, - в вашем деле без удачи никак.

- Вот тут вы правы, - невесело усмехается Горохов, - в нашем деле без удачи никак.

Он понял, что на участке что-то происходит, когда они с Баньковским только подъезжали. У палаток, в тени камней стояло несколько лишних квадроциклов, и людей было больше обычного.

- Это кто там у нас? – перекрикивая работу двигателя, орал Толик. – Это казаки, что ли?

Горохов кричал в ответ:

- Казаки.

- А что им надо? – Толя заметно волновался. Думал, наверное, что местные за деньгами приехали.

- Сейчас выясним.

У одного из квадроциклов собралось несколько человек, среди которых была одна женщина. Самара. И рядом с ней Лёва Василёк. Он его узнал по кроткому пыльнику и замысловатым обмоткам вместо сапог. Инженер направил мотоцикл к ним. И, ещё не подъехав, увидал черно-зелёные голенастые колени, торчащие из кузова квадроцикла.

«Нашли, значит, прыгуна». Он заглушил мотор, слез с мотоцикла и сразу подошёл к атаману, протянув ему руку для рукопожатия:

- Нашли, значит, саранчу-переростка?

- Нашли, - отвечал Ходи-Нога, пожимая руку инженера. Баньковский тоже протянул атаману руку, но на него казак даже и не взглянул, а продолжил: - нашли, да не мы, - он кивнул на стоявшую рядом Самару, - это вон она его выследила, мы его только с лёжки подняли.

Казачка стояла вся из себя гордая, лицо открыто, нос задрала, ружьё под мышкой, вторую руку в бок упёрла. Этакая хозяйка окрестных барханов. Атаманша.

У степного люда прикасаться к женщине на людях, даже к жене - это дурной тон, поэтому Горохов сделал к ней шаг и сказал просто:

- А ты молодец.

Она, кажется, ещё больше нос задрала, Горохов заметил, что её смуглая кожа на щеках чуть тронулась румянцем. Он даже едва заметно усмехнулся: ты глянь, как её распирает, как бы тебе, Самара, не заболеть от такой гордости.

- Калинин, ты видел, а? – восхищался зверем Баньковский, заглядывая в кузов. – Это что? Это кто? У нас же таких не водится?

Инженер теперь уже внимательно смотрел на зверя: ноги мощные, голенастые, в мелких шипах, тело… сразу не поймёшь даже, то ли это жёсткая кожа, то ли это мягкий хитин насекомого. Верхние лапы и вправду складываются. Последние части лап похожи на узкие клинки. Зверь был весь в дырах от пуль. Чёрные потёки с прилипшим песком делали его ещё более страшным.

- Устали его бить, – сказал один молодой казак, что стоял рядом, - вон, вон, вон, - он тыкал пальцем в чёрные дыры, - столько жаканов словил, столько картечи, а всё одно – бежит и бежит. Час за ним гонялись.

- Ну, не час, - поправляет его казак уже немолодой, - меньше.

- Ну меньше, но ненамного, - не соглашается молодой.

- Ненамного, - соглашается пожилой. – Но меньше часа.

- Спасибо тебе, атаман, - после осмотра зверя произносит инженер, - я тебе что-нибудь должен?

- Нет, поохотились в удовольствие, давно так не охотились, чтобы с коптерами, с загонами, целый час его по барханам гоняли. Знаешь, он ведь с разбега двухметровый бархан перепрыгивает. Мы на даргов так же охотились, те тоже через барханы бегать горазды, но, чтобы с одного прыжка… Нет, – рассказывал атаман.

- Он тебе нужен? – спросил Горохов, снова разглядывая зверя.

- Да хрен его знает, вот думаем, есть его можно? - отвечал Василёк.