Старший брат царя. Книга 1

— Как ты, так тебя... смеешь мне говорить такое! — взорвался Прокофий.

— Смею, боярин. Государь угадал, что ты будешь противничать, и приказал его именем действовать. А еще хуже будет, ежели повернусь, уеду к государю и скажу, что ты бунтуешь, слова государева не слушаешь. Тогда не так запоешь! Ладно, боярин. Из уважения к тебе даю еще день, а во вторник, как хочешь, утром выезжаем.

Принесли квасу, закуски. Один слуга остался, разлил квас по ковшам, нечаянно плеснув на стол. Прокофий заорал на него, набросился с кулаками и выгнал. Отхлебывая квас, успокоился, с ехидством сказал:

— Вот только сейчас я узнал тебя, стрелецкий десятник! Дворянином вырядился. А я мыслю, кто такой Юрий Васильевич?! Небось кафтан с чужого плеча стащил?

Юрша выпил квас, вытер губы и с достоинством ответил:

— Кафтан на мне из государевой подклети. И дворянство и поместье пожаловано мне государем, и сотник я теперь, а не десятник. И велено величать меня с отчеством. Вот так, боярин! Государь жалует верных слуг своих!

— Жалует надолго ли? Сказано: кто быстро взлетает, тяжело падает. А я тебя единым духом свалить могу. Поеду к царице и скажу, что вы там надумали, с каким поручением ты прислан! Она строгая в таких делах! В Разбойный приказ тебя пожалует, и покатится твоя головушка с курчавыми волосами...

Юрша еще в дороге раздумывал, зачем царю потребовался Прокофий, да еще с семьей. Разные мысли приходили в голову, но гнал он их от себя прочь. И вот боярин бесстыдно намекнул, да еще грозиться вздумал! Рассердился Юрша всерьез:

— Заговариваешься ты, боярин Прокофий! Государевых мыслей я не знаю и знать мне не положено! Что касаемо моей головы, то верно, твоей лжи поверить могут. Только твоя голова мою тут же догонит. Она и так некрепко держится, судя по всему.

Сказал и увидел, как преобразился боярин: откинулся к стене, открытым ртом глотнул воздух по-рыбьему и взмолился:

— Прости меня, старика, Юрий Васильевич! Сдуру это я сболтнул. У меня и в мыслях того не было... Все будет, как сказал государь. А ты Лебедя бери, бери, чего уж там. Ежели нужно, еще лошадей дам...

Юрша даже растерялся от такой перемены:

— Вот что, боярин. Я ничего не слыхал, а что слыхал — забыл... В понедельник с утра, стрельцов пришлю, к вечеру сам приеду, ты ж поторапливайся. А лошадей мне не надо, своих хватает. Лебедь пусть в твоей конюшне останется, я и государю об этом сказывал.

— Вот и ладно, вот и ладно, — лебезил боярин. — А я потороплюсь... У меня заморское вино есть, давай выпьем по чарочке с примирением.

— За вино благодарствую, но пить не стану. Да и не ссорился я с тобой. Теперь мне нужно передать грамоту барыне Марии от боярича Афанасия. Сюда позовешь или на ее половину идти?

— Иди, иди. Вот и скажешь ей сам, что нужно во Владимир ехать.

— Опять неладно говоришь, боярин! Ты знаменье видел, вот и собираешься ехать. Это ваше семейное дело, я ничего не знаю о твоей поездке! Это уж я от тебя узнал, что ты едешь во Владимир, и проводить вас решил. А сей день в Тонинское приехал только по просьбе боярича Афанасия Прокофьевича: тебе поклон передал, а жене его письмо привез. Так что ты это запомни...

Барыня Мария приняла гонца без доброго привета, сесть не пригласила, грамоту взяла не сама, девке приказала — одни нарушения старины! Юрша отдал грамоту и продолжал стоять перед барыней, которая сломала печать и углубилась в чтение. В это время вошла Таисия. Юрша сразу подметил, что она раскраснелась и тяжело дышала: видать, была далеко, узнала о гонце и очень спешила. Он отвесил ей низкий поклон, она радостно произнесла:

— Здравствуй, Юрий Васильевич! С прибытием тебя в наши края!

Барыня оторвалась от чтения, взглянула на Таисию, повела бровью и вскинула карие глаза на Юршу:

— Ты тут? Чего тебе еще?

Юрша оторвал взгляд от Таисии:

— Боярич Афанасий Прокофьевич шлет тебе и своей сестре Таисии Прокофьевне низкий поклон и желает здравствовать. И на словах приказал передать, что сам он по государеву делу отбывает на Дикое Поле. Как вернется, вас повидать приедет.

— Все? Ступай!

Когда Юрша выходил, то с грустью заметил, что Таисии в покоях уже не было. Но в переходе его остановила комнатная девка и шепнула:

— В стражницкую иди, там ждут тебя! — и скрылась.

Еле справляясь с запрыгавшим от волнения сердцем, вошел он в комнату стражи и замер у порога. Посреди ее стояла Таисия, теребила косу. Потом слегла наклонила голову и насмешливо спросила:

— Видать, силы не хватает подойти?

Он неуклюже приблизился к ней и остановился, руки и голову опустив. Боярышня заглянула своими искрящимися голубыми глазами в его потупленные очи и рассмеялась:

— А я-то считала тебя смелым, ловким. Ан нет, увалень передо мной! — Положила руки ему на плечи. — Добрый молодец, когда теперь я увижу тебя? Долго ли ждать весточки?

Юрша поднял голову, взглянул в близкие-близкие глаза ее, прочел в них, что не забыла она его, что перед ним не боярышня гордая, а девушка голубоглазая, и не оттолкнет его, и не ударит, если он поцелует ее, прижмет к груди своей... Он так и сделал....

Отрезвили ее слова: