Старт Страны Советов. Революция. Октябрь 1917 – март 1918

Как видим, из положения исчезли широкие полномочия профсоюзов, предусмотренные проектом Милютина и Ларина. Секретарь временного ВЦСПС С. Лозовский отказался голосовать за декрет на заседании ВЦИК. Это, наряду с неясной формулировкой полномочий органов рабочего контроля, предвещало продолжение борьбы вокруг декрета даже среди большевиков. Лозовский считал, что декрет вместо централизации регулирования производства распыляет его, создает у рабочих иллюзии, что рабочий контроль – это «начало социализма».[410] Такая позиция была близка критике меньшевиков, а в дальнейшем – и большевистской позиции Ленина весны 1918 г., когда он решил прекратить «красногвардейскую атаку на капитал».

Был ли рабочий контроль хоть в какой-то степени «началом социализма»? Если понимать под этим меры, направленные против капитализма в сторону передачи производства в распоряжение работников, то рабочий контроль (особенно в его «активном» понимании) делал шаг к социализму. Поэтому его можно считать первой собственно социалистической мерой Советской власти. Хотя до социализма как общества без господствующих классов было еще очень далеко.

Меньшевистская пресса предвидела анархию, которая будет преобладать над государственным регулированием (оно для меньшевиков было положительным явлением). Большевиков критиковали за анархо-синдикализм, за внедрение новых порядков снизу, а не по общей схеме, разработанной заранее и проводимой из центра.[411]

То, что было на языке у меньшевиков, было на уме у части большевиков. Но они, кроме Лозовского, предпочитали молчать, деморализованные поражением правого большевизма. Лозовский продолжал критиковать попытки «диктатуры пролетариата» решать социалистические задачи (что считал невозможным), за что Ленин обвинил его в «буржуазном разврате», и под Новый год «развратника» исключили из партии.[412] Это усилило позиции его оппонентов в дискуссии о контроле.

Для социал-демократов, марксистов социализм представлялся целостным обществом, где преодолеваются групповые противоречия. Поэтому усиление заводского самоуправления воспринималось меньшевиками и частью большевиков как шаг от социализма. А вот другой край рабочего движения, шедший за анархо-синдикалистами, был в целом доволен и намерен развивать успех, увлекая за собой большевиков на путь рабочего производственного самоуправления. Вскоре после принятия положения, 15–16 ноября, проходила V конференция ФЗК Петрограда и его окрестностей. Из 220–250 делегатов при выборах исполкома 219 проголосовали за В. Шатова, а 164 – за И. Жука. Это было данью высокому личному авторитету этих двух анархо-синдикалистских лидеров. Как таковых анархистов (включая анархо-синдикалистов) на конференции было немного. При голосовании резолюции об Учредительном собрании, составленной в соответствии с большевистской позицией, воздержались 22 анархиста.[413] Но и это немало. Меньшевик В. Полонский писал в «Новой жизни»: «Сначала незначительны, теперь анархисты – сила, с которой придется считаться. На одном из заводов я случайно резко высказался об анархистах как дезорганизаторах рабочего движения, и я услышал от толпы: “Довольно! Анархисты – наши друзья!”»[414]

А уж в вопросах производственного самоуправления анархисты были идейным авангардом более широких кругов рабочего актива, в том числе большевистского. Впрочем, в это время не все анархисты осознавали отличие советской системы от принципов анархизма. Выступая на конференции, Шатов заявил: «Когда 25 октября народ восстал, образовалось два лагеря – лагерь контрреволюции и революции. По одной стороне, слева, оказались большевики и анархо-синдикалисты, а справа левые эсеры и другие».[415]

Петроградские анархо-синдикалисты В. Шатов, И. Жук, Г. Максимов и другие были апологетами фабрично-заводских комитетов как органов самоуправления коллективов, и декрет о рабочем контроле шел в русле их идей. Тем более что Шатов критиковал профсоюзы как вчерашний день устаревший институт после создания ФЗК. Однако производственная демократия развивалась в Петро граде в условиях острой нехватки сырья и топлива, и тут большинство делегатов, не исключая и вожаков анархо-синдикалистов, соглашались с необходимостью жестких мер регулирования, которые урезали права предприятий.