Старт Страны Советов. Революция. Октябрь 1917 – март 1918

В основном фабзавкомы занимались проблемами снабжения, «добывая» сырье и топливо, проталкивая свою продукцию к потребителям. Здесь важным подспорьем были прямые связи между фабзавкомами. Некоторые фабзавкомы шли дальше, контролируя финансы предприятия, способствуя налаживанию более ходового товара, например новых тканей на фабрике Морокина. Правда, на изменения в производстве решились только 9 % ФЗК обследованных московских предприятий.[431] В некоторых случаях фабзавкомам нужно было выбирать между эффективностью производства и интересами части рабочих. Так, в декабре 1917 г. Тульский Совет ФЗК постановил увольнять рабочих из числа крестьян, которые могут жить за счет земли, и тех, кто поступил на завод во время войны. Занимались ФЗК и снабжением рабочих с по мощью создания кооперативов, улучшением быта и условий труда, регулированием заработной платы.[432]

На большинстве предприятий рабочий контроль трактовали как участие рабочих в управлении, причем чем крупнее предприятия, тем больше был их процент с участием рабочих в управлении: от 55–60 % на мелких производствах с числом рабочих до 50 человек до почти 100 % на крупных предприятиях.[433]

Работникам приходилось брать производство в свои руки в тех случаях, когда предприниматели бросали производство, которым уже не знали, как руководить в условиях экономического упадка и советских экспериментов. Предприниматели в сложившихся условиях предпочитали сворачивать дела – в конце 1917 г. в Москве закрылось 200 предприятий.[434]

25 ноября в райисполком Петроградской стороны обратились рабочие завода «Урания» по поводу того, что у них сбежал хозяин предприятия М. Гофман, оставив предприятие без денег. Рабочие требовали арестовать средства на счетах Гофмана в банке. Райисполком обратился с этим требованием в ВРК. Управление заводом перешло к заводскому комитету, за неподчинение которому Центральный Совет ФЗК грозил революционным судом.[435]

29 ноября в ходе конфликта на Раменской мануфактуре рабочие прогнали администрацию и техников и запустили фабрику. Но продолжалась такая работа недолго, и уже 1 декабря рабочие сдались и даже подчинились локауту. Успешная работа фабрики без технического персонала была небезопасна. Рабочие прибегали к захватам фабрик, как правило, в условиях, когда производство там агонизировало. В таких случаях рабочие тут же обращались с просьбами о помощи к государству.[436]

Оказавшись фактическими хозяевами предприятий, организации работников пытались навести порядок, необходимый для работы производства. 25 ноября в Юзовке на Новороссийском заводе был принят устав самодисциплины, который перечислял разного рода провинности, включавшие неподчинение решениям Центрального ФЗК, профсоюза и Совета, кражу, пьянство, картежную игру и др., за что грозило увольнение. Менее жестко наказывались опоздание и порча оборудования – эти дела должны были решать цеховые комитеты и товарищеский суд.[437]

Рабочее самоуправление как могло боролось с социально-экономическими трудностями, нахлынувшими на работников в 1918 г. Работник Петроградской чулочно-трикотажной фабрики (бывшей фабрики Керстена) рассказывает, что с началом голода на предприятии были организованы столовая и рабочий кооператив, а также комиссия для коллективной закупки ненормированных продуктов. Из брака рабочим выдавались изделия по сниженным ценам, которые они могли менять на продукты.[438]

В апреле 1918 г. ФЗК Муромской льняной мануфактуры сообщал в правление Московского областного профсоюза: «Администрация ни дров, ни льна не заготавливает, а с декабря 1917 года все закупает комитет, а она только тормозит производство».[439]

Отношения между рабочими и служащими портились – количество объединенных ФЗК рабочих и служащих снизилось с 45 до 29 %.[440]

У служащих были разные мотивы не соглашаться с рабочими лидерами ФЗК – от общего несогласия с идеей рабочего управления до конкретных разногласий более компетентных служащих с решениями, принимаемыми ФЗК. Впрочем, решения принимались в экстремальных условиях, и не всегда прежний опыт позволял выработать оптимальные решения. Однако, как видим, почти треть ФЗК включала представителей служащих.

Оценить экономическую эффективность хозяйничанья фабзавкомов трудно по ряду причин: и в силу упоминавшегося выше разнообразия ситуаций, и в связи с экстремально неблагоприятной экономической ситуацией, и потому, что хозяевами предприятий ФЗК могли быть всего несколько месяцев, пока большевики весной 1918 г. не принялись сворачивать производственную демократию. Опыт управления или участия ФЗК в управлении производством может свидетельствовать лишь о стремлении рабочего актива к распространению демократии на уровне предприятий. Демократия эта, как мы увидим, была относительной – при столкновении с оппозиционным движением ФЗК сами вели себя недемократично. Первоначально такая относительная демократия сохранялась и в случае национализации.

* * *