Старт в пекло

Как не понять хлеборобских чаяний этих людей Кораблеву. На одной земле одними заботами с ними живет. И не эти ли заботы поднимают его с постели сейчас до восхода солнца, гонят сюда, в поле, не они ли держат в постоянном напряжении мысль, не дают расслабиться мускулам. Он помнит позапрошлый год. Нескончаемые проливные дожди, когда вязли на бездорожье не то что трактора – лошади. А они, мелиораторы, работали. Обваливались дрены, воды в траншеях скапливалось сразу столько, что класть керамические трубки без подсушки было просто невозможно. Приходилось наращивать борта бункеров, ставить на них распорки, дважды проходить с экскаватором по одному и тому же месту. И все же экипаж Кораблева уложил в тот год за сезон семьдесят шесть километров дренажа, превысив директивную норму чуть ли не вдвое.

– Нам что помогало и помогает в деле, рассказывал Виктор, – дружба. Взаимозаменяемость. – Подумал, посмотрел на меня пристально, как приму? – добавил: – И самоотверженность.

Нет, это слово не казалось громким в его устах. Ежедневная работа от зари до зари, под открытым небом, и в дождь, и в жару, а в последнее время и в зимнюю стужу (Кораблев стал вести дренаж и зимой) – что ни говорите, требует истинной самоотверженности и самосознания. «За Виктором дополнительного глаза не надо – отзываются о Кораблеве в ПМК, – он сам себе контролер». И надо добавить: не только себе, но и товарищам по работе. «Находясь с ним рядом, неудобно работать вполсилы» – это сказал машинист Коля Холодов, молодой совсем парень. Виктор опекает его. Как бы наставником является. Скольким таким вот ребятам передал Кораблев свое отношение к делу, умение, мастерство.

Как-то пришел в его экипаж рядовым рабочим Саша Шурыгин. Не все ладилось поначалу у хлопца. Расстраивался из-за этого очень. Однажды даже бросил работу в колонне, ушел на завод. Виктор, однако, в покое его не оставил, рассудил: «Коль переживает человек, есть совесть у него. Значит, можно сделать из парня настоящего мелиоратора». Сам на завод за Александром пришел.

Сейчас Шурыгин – один из лучших машинистов в колонне, от учителя своего отстает не на много. Виктор прошлым летом уложил 100 километров дренажа, Александр – 70. Да и молодой ученик, знакомый нам Коля Холодов, наступает уже на пятки учителю своему.

Виктор за успехами товарищей следит внимательно, и от души радуется за них. Он в своих намерениях добр и отзывчив. «Деловых секретов» не таит. Увеличил число экскаваторных ковшов на цепи – рассказал соседям, показал, как можно внедрить это новшество. Изучил самостоятельно бестраншейный дреноукладчик «МД-4» – согласен и других обучить работе на нем. Словом, бескорыстный человек – Виктор Кораблев, умеющий во благо общего дела и личным покоем поступиться.

Мне рассказывали случай. Прошлым летом в экипаже вместе с Виктором работала и его жена Лидия Свиридовна – мать двоих детей детсадовского возраста. Как-то садик, куда ходили малыши, закрылся на ремонт.

– Мы, понятное дело, – вспоминал начальник колонны Александр Александрович Бунин, искать замену Лидии начали. Поехали на участок, чтобы сообщить об этом Виктору. Приезжаем – глазам не верим:

дреноукладчик работает. И Лидия там. А на полянке, у леса – палатка, ребятишки резвятся. «Ничего, – говорят родители, – им здесь даже лучше, чем в поселке: цветы кругом, воздух – не надышишься».

– Нынче жена у меня на легкой работе – говорит Виктор. – Обеды развозит нашему брату из столовой – смущенно улыбнулся, – прибавления ждем. С жильем как? Двухкомнатную квартиру со всеми удобствами имеем, обещают трехкомнатную дать. На новоселье приезжайте. Тогда, надеюсь, и времени у нас будет больше, обо всем переговорим. Сейчас же, знаете… Весенний день – год кормит. И он зашагал к экскаватору, где нетерпеливо посматривал в нашу сторону его экипаж.

…Вечером вернувшись с участка, на котором работал Виктор, зашел я в маленький домик на окраине поселка. Седоволосая, старенькая женщина, но жизнерадостная и бодрая, открыла мне дверь.

– Да, я мать Кораблева – Елена Илларионовна. Что могу рассказать о сыне? – Глаза старушки засветились гордостью. – Да, пожалуй, то, что за все время о нем на поселке плохого слова не говорил никто. А ведь он у меня боевой рос. И сейчас спортом увлекается. Не пьет, меня слушается. И по работе его не хают, нет, не хают… Поди-ка сколько у него заслуг: «Медаль за трудовую доблесть» – раз, знак золотой комсомольский – два. Сфотографирован у Знамени Победы – три. А Грамот Почетных – и не перечесть. А ему только за тридцать перевалило.

Вот так да, подумалось мне, говорил, говорил я с Виктором, а он и словом не обмолвился, каким признанием отмечен нелегкий труд его.

– Однако уж больно скромен он у меня, – продолжала Елена Илларионовна, – не любит себя выпячивать. Все мы, Кораблевы, такие.

За окном незаметно смеркалось. И вдруг собеседница моя замолчала. Что там? Никак соловьи запели? Точно.