Старуха

Масляная краска в подъезде была старательно, но далеко не талантливо исписана тупыми подростками. Так считали все жители данного подъезда, не исключая спускающуюся пенсионерку.

— Ой, — вздохнула бабушка.

— Мне же потом еще раз придется это терпеть. Когда обратно домой пойду. Когда же все это закончится? Боженька, забери меня уже к себе! — обреченно закончив свою мысль, она вышла на улицу.

— Ну, что? Прошлась по соседям? Все косточки им перемыла? — накинулась с расспросами, постоянно обитающая на скамейке, баба Люда.

— Куда ты, старая, собралась? Попросила бы дочь. Пусть она тебя обслуживает. Ты же немощная. Посмотри, ноги еле волочишь. Сиди дома. Мой тебе совет…

— Да замолчи ты, неугомонная! Трындишь как радио. Не хочу тебя слушать. Угомонись! — пресекла она нападки заносчивой Людмилы.

— Ну и денек! Хорошо, что Толя мне еще не попался. Надо же было такое имя придумать.

Бабушка вздохнула полной грудью и поковыляла в сторону продуктового магазина.

Глава 3. Катись колбаской

Зоя Семеновна вела одинокий образ жизни. Она думала, что Ирина давно позабыла о ней. Единственная дочь, выскочив замуж в девятнадцать лет, уехала со своим женихом в другой город. Оставив мать.

Старушка вспоминала о дочери лишь изредка. Обидные моменты четко отпечатались в ее памяти.

Ирина по молодости еще звонила матери с вопросами: долго ли ей осталось жить и не передумала ли она насчет завещания. Тогда отношения катились по наклонной, лишь изредка пробуждая в сознании Зои Семеновны надежду на возвращение доверительных отношений.

Подружки уехали доживать к своим детям, муж и остальные коллеги по старости покинули этот мир навсегда. Старуха жила одна на нищенскую пенсию, скупая по скидке просроченные продукты.

Дни тянулись медленно и однообразно. За окном грязь сменялась грязью и ничего не менялось.

— Ну и погодка, ветер с ног сносит. Уже который день идут нескончаемые дожди, — проговорила себе под нос вечно ворчащая бабушка.

— Молодой человек, не подскажешь, который час? — обратилась она к прохожему.

— Пол первого, — ответил он и продолжил свой путь.

— Ну и зачем я поперлась в этот магазин? Сейчас же перерыв. Когда уже закончится это “везение”? — сварливо ругалась она.

Заполняя тишину и необходимость в общении, она часто говорила сама с собой:

— Что-то Ирина давно не звонила, надо бы ей самой набрать. Интересно, она закончила институт или так и бегает по ночным клубам, дуреха. Да, наверно закончила. Сейчас же уже двадцать третий год. Это ей сейчас, уже около сорока. Наверно, закончила, — она мысленно решала математические задачи уровня второго класса.

Передвигая уставшие ноги, не обращая внимание на лужи и грязь, она целенаправленно двигалась в сторону магазина.

— Не буду торопиться, пойду потише. А то придется у дверей потом стоять, — старушка сменила обычный размеренный шаг на еще более медленный.

Движение бабушки было практически незаметным. Со стороны было отчетливо видно, что она двигалась, но насекомые были быстрее.

— Остановись! Куда помчалась? — догоняла ее следом всезнающая баба Люда.

— Еле тебя догнала, ты сегодня энергетических добавок напилась что ли? — ворчала она.

— Опять ты? Магазин еще закрыт.

— Ну и нехай, а я на почту, — возразила бабка.

— Почта тоже закрыта. Там тоже обед.

Соседки вынуждено разговорились. Они не пылали доброжелательностью друг к другу, но общая проблема объединила их в разговоре на целых десять минут. Столь долгих и мучительных для Зои Семеновны.

И никуда не денешься, не убежишь. Возраст уже не тот, чтобы взять и прибавить шаг в другом направлении. Придется терпеть.

— Твоя то еще жива? Иринка жива еще? — переспросила соседка.

— Жива, — ответила Зоя.

— Все равно не отстанет, — подумала она.

— Приезжает? Ну хоть изредка? Когда ты в последний раз ее видела? — продолжала атаковать расспросами неугомонная всезнайка.

— Ну что ты пристала. Приезжает — не приезжает. Тебе то что?

— Да я просто! Поинтересоваться решила. Не видно тебя в последнее время. Случилось что?

— Угомонись! Опять завелась как сорока, не остановить. Каркаешь без умолку. Прекрати, говорю. Помолчи хоть минутку!

Баба Зоя отвернулась и поковыляла дальше.

— Лучше я пару кругов пройду вокруг магазина, чем слушать эту ополоумевшую старуху, — подумала она и отправилась в дорогу.

— Иди, иди, пока ходится. Скоро лежать будешь и ссаться под себя. Немного осталось, — кричала вслед сумасшедшая.

— Катись колбаской по малой Спасской! — обидевшись, она продолжала что-то кричать вслед, но это уже никого не волновало.

Мир жесток. Все вокруг было пропитано ненавистью, а в лучшем случае безразличием.

Никто не обращал на старушку внимания. Пешеходы, разговаривая между собой, проходили мимо. Ее как будто не существовало.

По факту получается, что только Людмила беспокоится о ее проблемах и переживаниях.

Все дело в страхе. Старая жизнь сознательно игнорируется молодым поколением. Люди не хотят связываться и погружаться в удручающие заботы пенсионеров. Всем хочется верить, что их это не коснется.