Старые долги

Менты, они с чуйкой. Майор как-то погас взглядом. Раскрыл рот лейтенант:

— Ты сотруднику угрожать будешь?

— Тебе, Саидов, я сломаю ногу. И весь отель подтвердит безобразную пьяную драку приезжих ментов. Пока я выясню, за что ты сядешь. Правда Гриш?

— Обижаешь, наш же отель. И смежники помогут. Они по Узбекистану с удовольствием поработают. Никитин, тебе передачки то будет кто носить?

И они отступили, буркнув, проходите.

Садясь в Гришкину машину, я спросил:

— Гринь, а тебе не впадлу коллег ломать?

— Да какие это нахер коллеги? У наркота на отсосе, сам бы гасил. И ты, Тоха не обижайся, но я эту историю агентурным донесением проведу. И ребят из местного отдела присмотреть за ним попрошу.

Потом, когда мы ехали по Большому, Гриня задумчиво сказал:

— Это где же ты, Антоша служил? Мне ведь тоже страшно стало. Я сразу понял, что тебе ему ногу сломать – как два пальца. Ты на меня зла не держишь? Или уже бояться?

— Вот только не прибедняйся. Что-то не верится, что ты бы в стороне стоял.

— Жаль, могла быть фантастическая драка, о которой питерские менты рассказывали бы друг другу легенды. Как питерские приезжих узбеков поломали и упаковали.

— Ну давай вернемся, чего там. Но пока вроде просто краями разошлись. А то ходи, оглядывайся.

— Не бойтесь, Антон, я дам вам парабеллум.

— Ну, разворачивай, только чтоб кобура от Бернса-Мартина.

— Эх, нет времени. Я сейчас буду много по телефону говорить. Я ведь эту историю не только донесением оформлю. Мне сегодня кое-кто сильно задолжал. Григория Цыбина в уголовщину затолкать собрались. Пиздец им, бля.

— Гриш, теперь мне страшно.

— Понимаете Антон, страх который вызываете вы, это сиюминутное, да и сам вы человек не далекий, и чего уж там, не очень умный. Но настоящий ужас-о! даже не пытайся понять что их всех ждет.

— Ты главное скажи, мы с Закировым-то будем дальше дело иметь?

— Я тебе позвоню.

Вылез из авто на Василеостровской. Спустился в метро. На Восстания пересел на другую ветку. Вышел на Техноложке и пошел в «Нектар». Как-то на ровном месте бац, и чуть не словил. Бармен, увидев меня, сказал что сегодня есть мадера. Но Распутин меня уже не волновал. И я взял писят «Черного Аиста». Отпустило.

И я не торопясь пошел по набережной Обводного домой. Придя домой, на всякий случай сделал договор, с Ташкентской филармонией. Сделал и сьел салат. И позвонил Кате.

— Я только вошла!

— Ну и не раздевайся. Давай я приеду? Шувалово — Озерки для меня тоже самое что Парагвай. Не исследованы абсолютно. А ты мне все покажешь.

— Нет уж, таскаться с маньяком по сугробам — это не мое. У тебя все нормально?

— Ну так, мне позвонили из Колумбии, предлагают перевестись в их университет.

— А ты что же?

— Мне трудно выбрать. Колумбия была последней. До них все позвонили. Маюсь. Может Сорбонна?

— Эх, я бы согласилась на Сорбонну.

— Осторожней. А вдруг тебя подслушивают, и туда отправят учиться?

— Тогда пусть запишут что на романскую филологию.

— Кать, мне тут еще в одно место позвонить нужно. Я тебе позже наберу. А если нет, то знай, завтра у нас, после третьей пары, похищение принцессы. Оденься попроще, багажник у меня грязноват.

— Я, Тоничка, простая герцогиня, мне рядом с тобой на сиденье неплохо.

— Но связать-то все равно свяжу. Или наручники?

— Уффф… ты учиться-то будешь?

— Ну а как я все подготовлю? Только продумав все на лекциях.

— Позвони мне вечером, ладно?

— Пока.

Григорий позвонил в десять вечера.

Глава 44

— Ты понимаешь, что есть дебилы, есть мудаки, а есть Антон Мостовский? И Мостовский — вождь этих вот всех. Нет, это еще сильное преувеличение способностей того, что ты выдаешь за свой мозг!

Андрюха Ефремов узнал историю про мою встречу с узбеками. Тоесть я ему рассказал. На первую пару он проспал, а на второй паре я ему и поведал. И вот уже второй академический час слушаю. Я узнал о себе много всякого. Смысл, что так-то я ничего, но вот интеллект подкачал. Потому что поступки – это отражение мыслей, а у меня их нет. Зато теперь-то ясно, что же мне подарить на ДР – мозг! Хоть какой-нибудь.

Ибо только человек без мозгов пойдет в незнакомое место, к незнакомым людям, по денежному вопросу, без хотя бы минимальной подготовки. Что в моем поведение есть нечто женское, ибо только телки так поступают, а потом жалуются на грязное изнасилование. Антон, мне ты можешь признаться, я никому, они сделали с тобой это? Только так можно объяснить то, что я до сих пор на свободе. Ну, еще про инфантильность, нет, даже некую грудничковость в моем поведении в этой истории и вообще.

Я бы на Андрюхином месте тоже психовал бы. Дурацкая ситуация по собственной дурости. А вмешаться и помочь никак. Потому что кто-то — очень самонадеянный и вообще имбецил.

Гриня позвонил вчера в десять вечера.

— Ты знаешь, сколько долларов у тебя бы нашли?

— Не томи.

— Шесть!

— Как?!!! Не штуку, не задрипаную сотку, а жалкие ШЕСТЬ долларов?

— Да. Пятерку, и один бакс. И белое вещество в пакетике.

— Какое унижение!!! Ну как так можно, с людьми-то?