Старый патагонский экспресс

Жирардо располагался на берегу Магдалены, но в верховьях река была слишком узкой, и пройти по ней можно было только на каноэ. А мост через реку красила бригада рабочих, и там нас ждала пробка. Автобус надежно застрял в ней на целых полтора часа. Это означало, что в Армению мы прибудем с опозданием и, что еще хуже, нам придется в полной темноте карабкаться по кручам на перевале Куиндио. Колумбийцы — на диво благодушный народ. Они спокойно относятся к тому, что их автобусы опаздывают или не прибывают на место вообще. Они не жалуются, они вообще почти не говорят. Я пожаловался вслух, но не получил ответа. И я снова стал читать про доктора Джонсона. «Он давно уже подметил, что человеческая жизнь такова, что больше приходится страдать, чем радоваться… И что касается его лично, он не мог бы назвать ни одной недели в своей жизни, которую хотел бы прожить еще раз, если бы ангел предложил ему такое чудо». А я подумал: «Неделю назад я был в Барранкилье».

Я поднял глаза от книги. Наш автобус не двигался с места: все та же реклама пива, тот же мальчишка на крыльце торгует пирожками, те же кучи битого кирпича, а вдоль дороги очередь автомашин.

— Это ужасно, — сказал я.

Мой сосед улыбнулся.

Мы застряли в каком-то нигде. Мы попали сюда ниоткуда. Ибагуэ, Армения, Кали — точки на карте, и ничего больше.

— Откуда вы, сэр?

Я сказал.

— Очень далеко, — послышалось в ответ.

— А вы откуда?

— Из Армении, — он неопределенно махнул рукой. Его пончо было сложено на коленях. Было очень жарко.

— Как по-вашему, мы туда попадем?

Он улыбнулся, пожал плечами.

— Хотел бы я оказаться дома, — признался я. — Я отправился путешествовать, но теперь уже не знаю, правильно ли я поступил.

Мужчина рассмеялся. Если бы мой испанский был лучше, я перевел бы ему только что прочитанную фразу: «…он не мог бы назвать ни одной недели в своей жизни, которую хотел бы прожить еще раз».

Мы поговорили о тех, кто красит мост. Из-за такой ерунды они застопорили все движение в Жирардо: через мост не пропускали ни одного автомобиля. Красить мост не так-то просто, предположил мой сосед. Они наверняка стараются, как могут. Он сидел, исходя потом, и молчал. Колумбийцы с побережья были шумны и непосредственны, жители гор отличались стоицизмом, иногда выводившим меня из себя.

— Я еду домой, — сказал он, — и так или иначе вечером буду дома.

— Повезло вам, — ответил я. — При желании вы вообще могли бы дойти до дома пешком.

— Нет. Я не пройду перевал Куиндио.

Снова ожидание, снова Босуэлл. Мистер Эльфингстоун рассказал о новой книге, которая ему очень понравилась, и спросил, читал ли ее доктор Джонсон. Джонсон: «Я в нее заглянул». «Как (удивился Эльфингстоун), разве вы ее не прочли насквозь?» Джонсон, возмущенный его вопросом и имевший свое представление о том, как надо читать книги, сердито ответил: «Нет, сэр. А вы что, читаете книги насквозь?»

Мы тронулись с места — еле-еле, но я был счастлив даже такому намеку на движение в этой тяжелой духоте. Движение перекрыли не только маляры, но и полицейский патруль. Теперь они проходили по автобусам и проверяли их на наркотики. Или на что-то еще. Они вскарабкались и в наш автобус и прошлись по проходу, не спуская рук с рукояток револьверов. Затем они подняли с мест полдюжины пассажиров и приказали им высыпать содержимое сумок прямо на обочине. Так нас проверили четыре раза на пути от Жирардо до Армении, и один раз опорожнять сумку пришлось и мне.

— А что вы ищете? — спросил я. Полицейский ничего не ответил. А в автобусе мне сказали:

— Напрасно вы его спросили. Понимаете, он ничего не ищет. Он создает неприятности.

Горы все еще казались очень далекими. Дорога от Жирардо до Ибагуэ шла между зеленых холмов, сочных луговин и ферм: поля, пастбища и плодородные долины. Картина казалась идиллической, и все дома утопали в цветах: пурпурных и оранжевых. Сами оттенки создавали чувство процветания. Столь удивительный пейзаж и мягкие волны травы вызывали умиление: наконец-то в этой убогой стране нашлось место, где у людей всего вдоволь благодаря мягкому климату. Я по-прежнему читал книгу, временами посматривая в окно. Босуэлл как нельзя лучше подходил для этой поездки, и часто в этой горной области Колумбии я находил в книге объяснение увиденному, или новый оттенок, или — как и в этой чудесной долине — своего рода возвращение с небес на землю.