Старый патагонский экспресс

Такие дети — обычное явление. В Армении выходит местная газета, и на первой полосе выпуска следующего дня наряду с новостями о выборах — точно подсчитать голоса все еще не успели — было сообщение из города Колумбус, штат Огайо. Нам с восторгом рассказывали о том, как после операции, длившейся семь часов, врачи сумели разделить сиамских близнецов. И доктор сказал, что состояние Марка и Мэтью Майерсов удовлетворительное. «А Марк вовсю лягается!» Таковы были главные новости: читатели в провинции обожают всякие диковины, и особенно они популярны в Латинской Америке. А вот меня почему-то больше интересовали другие дети, те, что спят на холодном ветру под дверью на чужом крыльце. О тех, кто спит на картонке на чужом крыльце, в новостях не пишут — им ведь не повезло родиться двухголовыми. Колумбия не находит ничего необычного в бездомных детях.

Я перевернул страницу. Моему вниманию предлагали рекламный разворот с роскошным загородным домом. «Кто говорит, что только за границей можно жить, как в Калифорнии?» — спрашивалось в заголовке. Эти особняки строились всего в миле от Армении, в миле от этого крыльца. Они были описаны со всеми потрясающими деталями. И в заключение сообщалось, что для полной безопасности жильцов и их уверенности в своем будущем подрядчик обязуется с самого начала обнести дом высокой надежной оградой.

Железнодорожный вокзал в Армении представлял собой оштукатуренное желтое здание в стиле южноамериканской архитектуры начала XX века: подобие римской виллы, которую время и непогода сделали еще более римской виллой. Эта ветка соединяла Армению, Меделин и — каким-то зигзагом — Боготу, заканчиваясь в морском порту Буэнавентура. Проблема с вокзалом не отличалась от большей части моих проблем в Колумбии, люди старательно отговаривали меня от посещения этого места.

— Не ходите туда один, — предупреждала меня хозяйка отеля. — Я бы ни за что туда не пошла одна!

— Но я же путешествую один, — возразил я.

— Но это очень опасно.

Я спросил почему.

— Воры.

Там меня непременно ждут воры, убеждали меня люди: на железнодорожных вокзалах, на автобусных станциях, на рынках, в парках, на горных тропинках, в переулках, на центральных улицах. Еще ни разу на мой вопрос, как пройти в какую-то часть города, я не получил вразумительного ответа. «Не ходите туда!» — вот и весь сказ. На экспрессе «Де-Соль» мне говорили, как опасно в Боготе. В Боготе меня уговаривали не ездить в Армению. «Не ездите туда — там опасно!» Железнодорожный вокзал? «Опасно!» Но ведь поезд отходит в шесть утра! «Это самое худшее время — воры оберут вас в темноте!» Но как, скажите на милость, я должен добираться до Кали? «Не ездите в Кали — Кали еще опаснее, чем Армения!»

Я не мог легкомысленно отмахнуться от этих историй. Такие предупреждения сродни историям об уличных бандах Нью-Йорка: ничего определенного, просто какой-то отзвук страха. Но этот колумбиец не пересказывал чью-то байку: он рассуждал об известном ему месте, и его стоило воспринимать всерьез. И у него были все основания предупредить незнакомца и направить его по менее опасному пути. Однако почти всегда эти предупреждения в Колумбии сводились к одному: убирайся из города, найми такси, сядь в самолет, возвращайся домой.

Это начинало угнетать. Я никогда не выходил из номера, не сняв предварительно наручные часы. Но я нигде не задерживался больше чем на пару дней, так как должен был двигаться дальше, и держал в чемодане несколько тысяч долларов (кредитные карты были бесполезны в этой глуши). Я представлял собой легкую дичь: понимая это, я даже отрастил усы — благодаря им и гладким черным волосам я надеялся не так бросаться в глаза. Мне объяснили, что воры обычно работают на пару. Они тычут ножом под ребра или заставляют открыть чемодан. И если кто-то обращался ко мне на улице («Мистер, слышь, одолжи пару монет…»), это бесило меня, доказывая всю тщетность жалких попыток сойти за местного жителя. Однако мне везло: я либо убегал, либо избавлялся от них другим путем, но ни разу не был ограблен ни в Колумбии, ни в других странах.

Этот надоевший припев про воров даже породил своеобразную игру воображения, которой я развлекался в Колумбии. Вот я иду по темной улице с пистолетом в кармане. Подбегает вор и угрожает мне кинжалом. Кошелек или жизнь! Но я выхватываю пистолет и под его дулом граблю грабителя, забирая его последние песо. Пока, мерзавец! Я швыряю в него окурок и презрительно наблюдаю, как он уползает обратно во тьму, хныча и моля о пощаде.