Старый патагонский экспресс

В Центральной Америке мне встретилось много людей, направлявшихся на север и отзывавшихся с искренним восторгом о Гуаякиле и Квито-Рейлуэй, или «G и Q», то есть «быстро и хорошо» (good and quick — англ.), известное для посвященных. На постройку этой дороги потребовалось тридцать семь лет (ее закончили в 1908 году), хотя длина перегона едва достигает трехсот миль. Начиная свой путь на высоте девять тысяч футов над уровнем моря в Квито, «Аутоферро» (автобус, переделанный в железнодорожный локомотив) поднимается еще на три тысячи футов к Урбине, а потом резко спускается вниз по головокружительным утесам и серпантинам (двойной зигзаг на Дьявольском Носу! Петля Алаузи!) до уровня моря в душном порту Гуаякиль. Мне не составило труда разузнать о нем все, что нужно. Вокзал был близко, обслуживание на уровне, и билет стоил всего несколько долларов. Я был уверен, что это будет очень простой отрезок пути, и уверенность позволила мне расслабиться. Я согласился прочесть лекцию в Квито. Слушатели на лекции наперебой приглашали меня в гости. Я ходил по гостям и развлекал хозяев. Поезд мог подождать: никуда он от меня не денется!

Погода в Квито не переставала меня удивлять. Она могла много раз меняться на протяжении одного дня. Иногда облака висели так низко, что казалось, протяни руку и ухватишь кусок облака прямо с небосвода. Я жил на возвышенности и мог видеть участок чистого воздуха, а наверху, прямо над ним, край облака. Утром, как правило, светило солнце, к обеду тучи сгущались, а к вечеру накрывали город морем тумана, в котором мутнели и расплывались окна домов, огни рекламы и желтые уличные фонари, пока Квито не начинал походить на город-призрак. Одно утро выдалось особенно прохладным, и очень мелкие птички — не больше кукушки в настенных часах, но это не были колибри — тихо сидели на мокрых кустах. Причем каждой птичке требовалось не более одного крохотного листка, чтобы спрятаться под ним и остаться сухой.

Несмотря на холод и разреженный горный воздух, в котором я задыхался, Квито мне понравился. Из всех городов в горах Южной Америки он показался мне самым счастливым, и по сравнению с ним Богота воспринималась особенно надменной и мрачной твердыней, как заброшенное орлиное гнездо, в котором обитают стервятники и их умирающие жертвы. Квито выглядел намного приветливее со своими колокольнями, яркими домами на склонах горы, уходивших еще выше, так что на самых высоких утесах Пичинки можно было разглядеть хижины бедняков, которые могли прямо из дома любоваться соседним Перу. Но в Квито было еще что-то, для чего я так и не смог подобрать слова, и через несколько месяцев я твердо решил, что это одно из самых приятных мест, вообще когда-либо виденных мной, и к тому же одно из самых свободолюбивых (в Эквадоре вообще нет политзаключенных): здесь недавно подняли плату за городской транспорт до шести центов, и все автобусы были порушены возмущенными жителями.

— Вы не должны судить людей по их стране, — заявила мне одна дама. — В Южной Америке правильнее всего судить о людях по их высоте.

Сама она была родом из Боливии. Она пояснила свою мысль: здесь важны не столько национальные особенности, сколько особенности той высоты, на которой живут люди. Горцы с самых высоких отрогов Анд чопорны и неприступны, обитатели долин гораздо более общительны, а уж те, кто живет на побережье, и вовсе милые люди, хотя часто становятся слабыми и ленивыми. Те, кто живет на высоте более четырех тысяч футов, наиболее близки к идеалу, они отличные разведчики и первопроходцы, и не важно при этом, живут ли они в Эквадоре, Боливии, Перу или еще где-то.

Благодаря прочитанной в Квито лекции я несколько дней ходил на званые обеды, где встречался с писателями, учителями и торговцами кока-колой. В Квито имелись самые лучшие в Южной Америке книжные магазины, но мне не потребовалось покупать ни одной книги: мои новые друзья буквально завалили меня книгами, и вместо того, чтобы сесть на поезд до Гуаякиля, я читал книги и любовался колибри. Через несколько дней такой жизни я выразил сильное желание побывать в какой-нибудь из местных церквей (в Квито их восемьдесят шесть) и тут же оказался на экскурсии по самым святым местам.