Старый патагонский экспресс

— Останьтесь в Гуаякиле, — отрезал он. — И вы сами передумаете.

Но я так и не смог найти ни одного повода, чтобы остаться в Гуаякиле. Кроме того, для меня было заказано место на «Аутоферро». Мне сообщили, что если я вернусь в Квито, то смогу на «Аутоферро» приехать назад, в Гуаякиль, и оттуда полететь в Перу. Я решил так и сделать на следующий день, но именно воздушное путешествие до Квито напомнило мне, как я не люблю эти бесцельные перелеты, отмеченные небрежным взглядом в иллюминатор: «Под нами простирались зеленые складки обработанных полей и игрушечные города, разбросанные по склонам Анд…» Нет, что угодно, только не это! Если уж я буду путешествовать, то исключительно по земле, где каждое место и каждый пейзаж обладают собственным запахом. И я знал, что мои описания того, что я увижу из окна самолета, будут не больше похожи на правду, чем лунный пейзаж.

В Квито люди, с которыми я познакомился всего неделю назад, приветствовали меня как старинного друга. Непостоянство обстановки во время путешествия часто ускоряет развитие дружеских отношений и очень быстро делает их необычно близкими. Но это только усугубляет положение, если вы не хотите опоздать на поезд. Впрочем, не следует воспринимать последние фразы как стыдливо завуалированное описание неожиданной страсти, задержавшей меня в пути. («Еще один день, любимый, а потом ты волен уехать и разбить мне сердце…») Ничего подобного. Все было проще и невиннее, но тем не менее это означало задержку. Я легко расстаюсь с чужими людьми, но друзья всегда забирают больше внимания и заставляют чувствовать себя виноватым. Гораздо проще путешествовать в гордом одиночестве, покручивать усы, дымить трубкой и на рассвете навсегда покидать очередной город. А в Южной Америке имелась серьезная географическая проблема, которую поймет лишь тот, кто находится в пути: задержка означала очередной обман. Все без конца жалуются на варварство в этих местах, но мне так и не довелось ни разу столкнуться здесь с настоящим варварством.

— Эквадор — приятная страна, маленькая и уютная, — сказал мне на прощание писатель В. С. Притчетт. Так оно и было, и я был уверен, что стоит мне обернуться (ибо я наконец-то получил на руки свой билет на поезд), «Аутоферро» уйдет без меня.

Глава 16. Поезд до Сьерры

Этот симпатичный кремовый полустанок в Лиме назывался «Десампарадос», то есть «отвергнутый». Но слово казалось не более чем глупой шуткой вплоть до того момента, пока поезд до Сьерры не пересек долину Чосика и не начал карабкаться по красноватым склонам ущелья Римак. Здесь пассажирам стало дурно. Недомогание, мучавшее меня в Боготе, и постоянная тошнота в Квито ясно говорили о том, что я весьма вероятный кандидат на горную болезнь. Преодоление горного перевала в Тиклио стало для меня пыткой не только из-за крутых подъемов, но и из-за физических симптомов. Я ужасно страдал, пока мы поднимались на Анды, и думал, что ни один другой железнодорожный переезд невозможно описать одним словом: тошнотворный.