Старый Петербург. Адмиралтейский остров. Сад трудящихся

Прошло десять лет, и в 1736 году снова обратили внимание на Адмиралтейский луг. Комиссия от петербургского строения, в числе первых полученных ею задач, должна была заняться и вопросом о Адмиралтейском луге. Обсуждение и выработка проекта заняли три года, и 30 января 1739 года появилось на столбцах «С.-Петербургских Ведомостей» следующее извещение[90]: «По именному ее императорского величества указу от 20 Апреля прошлого 1738 года (здесь указом был назван «доклад комиссии от строения об устройстве Адмиралтейского острова»). Велено Адмиралтейской луг обсадить из мелких дерев бруствером или живым плетнем, и на том же лугу, против второй и третьей перспективы, посадить деревья, таким образом, как первая перспектива обсажена, а по представлению архитекторскому на живые плетни потребно к будущей весне липовых деревьев, толщиною в диаметре в 1 и в 1

¹/₂

дюйма 1.600 дерев, и с тем, кто желает оные липовые деревья ставить, те-б для договору являлись в главную полициимейстерскую канцелярию заблаговременно». Но являвшиеся в полицмейстерскую канцелярию садовники узнавали, что хотя подряды нужно заключать, но что денег у полицмейстерской канцелярии не имеется. Однако, Адмиралтейский луг был очень на виду, Императрица из окон своего дворца могла наблюдать за обсаживанием луга и, видимо, этим делом интересовалась, в результате чего 1 сентября 1740 года последовал новый указ[91]: «Об отпуске 2 т. р. на покупку липового леса для засаживания Адмиралтейского луга и Большой Луговой улицы, идущей от Вознесенской перспективы». Но, деньги так и не были отпущены, и обсадка аллей через луг по направлению 2-й перспективы, т.-е. Гороховой улицы и 3-й перспективы, т.-е. Вознесенского проспекта так и осталась в проекте,— бруствер кругом всей площади, как кажется, был насажен, по крайней мере мы спустя значительный промежуток времени, а именно 24 марта 1750 года, встречаемся с распоряжением, в котором название «бруствер» заменено более русским «палисадом», а именно

[92]: «ее императорское величество соизволила указать около палисада к Адмиралтейству никого ходить и лежать на глассис не пускать», таким образом палисад существовал, он к тому же довольно явственно виден и на гравюрах Махаева того времени. Был ли этот палисад из живой изгороди или из тумбочек и жердочек, трудно сказать. В первые годы своего царствования Елизавета Петровна решила утилизировать Адмиралтейский луг для чисто-хозяйственных целей — «об отводе места для пастбища придворных коров на Адмиралтейском лугу[93]

», таким образом коровы, изображенные на одной из гравюр Махаева «Зимний Дворец», явились не плодом фантазии художника, а соответствовали реальной действительности. Такая коровья идиллия продолжалась до начала 50-х годов, когда приступили к замощению Адмиралтейского луга. Трудно допустить, что мостили весь луг целиком, более вероятно, что первое время мостили по направлению вышеуказанных перспектив, затем вкруг всего луга на некоторое расстояние, замостить последнюю дорогу нужно было хотя бы для проезда к Дворцовому мосту, на Английскую набережную, а через мост и на Васильевский остров, ведь проезда по набережной около Адмиралтейства, не существовало, там на линии проезда далеко входили в Неву два грозные бастиона, но обе стороны Адмиралтейства. К концу царствования Екатерины II Адмиралтейская площадь хотя скверно, но замостилась.

К сожалению, мы не могли пока определить, когда же Адмиралтейская площадь приняла свой специфический характер и стала тою площадью Петербурга, на которой два раза в году на масленице и на Пасхальной неделе воздвигались балаганы и устраивалось специальное народное гулянье. Надо думать, что оно узаконилось со времени Александра I, когда об этом гулянии мы читаем следующие строчки[94]: